«Русский марш» вдруг превратился в главное событие Дня народного единства. Точнее, День народного единства стал днем «Русского марша». Как это всё случилось, в какие вечера? Если еще недавно РМ интересовал публику только в контексте болезни Алексея Навального, который в прошлом году простудился аккурат 4 ноября и не смог посетить тот уголок Перервы и улицы Люблинской.
Однако в этот раз «Русский марш» не по численности (как говорят старожилы), но по медийности (количеству упоминаний в СМИ) бил рекорды. Анонсировать событие взялись лучшие: сам Алексей Навальный, который на марш не пошел, опасаясь, что его неправильно поймут сторонники, после чего тексты о РМ и национализме пошли косяком. Борис Акунин, Сергей Пархоменко, Виктор Шендерович, Андрей Лошак, Михаил Прохоров — все промелькнули перед нами, все побывали тут. Старались и сами националисты, убеждая идти или объясняя, почему не идти — Егор Холмогоров, Константин Крылов, Егор Просвирнин. Если вы не знали или забыли спросить о «Русском марше», он прокричал бы из вашего утюга. Какую еще политическую акцию накрывал столь мощный информационный вал?
Со временем у организаторов вышло забавно. Накануне любопытствующие доискивались у Константина Крылова — во сколько приходить-то, в полдень, в час дня или в два? На сайте одно, в фейсбуках — другое, что за бардак у вас, русские? Время ведь важная категория — или придешь раньше положенного на РМ и будешь стоять один, как дурак, или придешь позже, когда все уже убежали в сторону «Коловрата», что так, что сяк — идиотская ситуация. В этой организационной сумятице есть нечто метафизическое — опоздали ли политики с русским национализмом, догоняют или уже упустили? И в каком времени существует сама Россия — в прошлом, в будущем или в стабильном никогда?
На Октябрьском поле был заявлен малый «Русский марш», с хоругвями, а главный, с «Коловратом» — в Люблино. Манипуляционное или стилистическое это разделение — трудно сказать, но остроумная и перспективная политтехнологическая идея обсуждалась накануне — Комитет протестных действий (организатор многих акций «болотной» оппозиции) предложил провести марш интернационалистов. Случись такое, Навальному придется объяснять, почему он не ходил на РМ, но идет на марш интернационалистов, или придумывать, по какой болезни он не идет на марш интернационалистов — ксенофобия с ним приключилась или просто простудился? Отчего бы не устроить войну маршей, в самом деле?
По итогам промокампании получилось точно по Ерофееву: «Все говорят: Марш, марш. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел». Не хочешь, а поедешь.
Вы бывали в Люблино? Районы, кварталы, жилые массивы, часовня из сайдинга, метро, убожество шаговой доступности, тоска. Здесь очень некрасиво, как на любой окраине Москвы. До Кремля далеко, солнце в эти места не заглядывает. Зато поблизости рынок «Садовод», место притяжения мигрантов.
Промозглая люблинская тоска рассечена линией автозаков и заграждений. Поток устремляется внутрь расселины, через полицейские рамки. Очередь. Потоку в основном лет 20 или чуть более того.
На фоне последних акций либеральной оппозиции поток выглядит пугающе-витально. Или, как пишут в интернетах, «весело и страшно».
Какую картинку обычно выдает поисковая строка со словами «Русский марш»? Зигующую гопоту, которая кричит: «Опять Кавказ, опять!» или «Кто не прыгает, тот чурка». Да, так и есть, подростки прыгают и кричат. Дерзкие, не стесняются фотокамер. Приятно думать, что ими исчерпывается «Русский марш», как и набором ксенофобских и нацистских лозунгов. Жаль расстраивать добрых людей, но зигующих там меньшинство. Более того, незигующих там большинство. РМ этого года хорошо экипирован идеологически и агитационно: «Свободу 26 политическим узникам Болотной», «Руки прочь от РАН», «Русский — значит трезвый», «Великая нация — новая индустриализация», «Требуем возобновить работу комиссии по расследованию событий 93 года», «Требуем введения визового режима со странами Средней Азии и Закавказья», «Требуем право свободного ношения оружия», «За Бирюлево. Отобрать и поделить» (про «отобрать» — у лимоновцев), «Злые русские» (реклама конкурентов «Спутника и погрома» в нише «интеллектуального национализма») — на плакатах, длинномерных баннерах. Легкого болотного креатива тут нет. Всё серьезно, даже драматично. Основные цвета — черный и красный. Красный тычет в небо транспарантами и флагами. Черный ближе к земле, он доминирует — это цвет окраин, немаркой одежды небогатых людей. Еще РМ разрушает концепцию о двух Россиях — айфона и шансона. На столики у полицейских рамок ложатся айфоны и смартфоны. «Открывайте зонты, проверяйте зонты», — приказывает полицейский начальник. У «болотных» зонты не проверяют.
«Русский марш» долго запрягает, не меньше часа топчется на одном месте. И кричит, громко и слаженно, репетирует: «Это наша земля, это наш дом, встанем, славяне, единым щитом», «Сегодня Бирюлево, завтра — вся Москва», «Русский порядок на русской земле, русский порядок или война». Играет гармонь, редкая экзотика. В первых рядах уже так плотно, что не протолкнуться. Овчарки прилегли на траве, за оцеплением. Вертолет завис над некрасивой улицей Перерва. Когда ливень стал уже совсем невыносимым, «Русский марш» сдвинулся с мертвой точки. И быстро прошел. Впереди — хоругви с ликами Иисуса и Игоря Талькова, позади — полицейские с овчарками, между ними — барабанщицы в белых колготах и алых ментиках, женщина в лисьей жилетке, женщина в приталенном бархатном пальто, девочки в коротких курточках, что называется, «с голой попой», младенец нескольких месяцев от роду, в белом комбинезоне, на руках у отца, молодые мужчины в черном, кожаном, спортивном, болоньевом. Выглядело это почти по Пастернаку — там были бабы, слобожане, учащиеся, слесаря. Кричали слобожане политическое: «Отменить два-восемь-два» и «Долой чекистский строй». Иногда колонны шли молча. И слышны были только гул зависшего над Люблино вертолета и барабанный бой. «Долой» или бой.
Детям «Русского марша» по 20, они ровесники Конституции и Новой России. Пока занятые люди занимались хорошим делом — либеральная оппозиция 20 лет выбирала достойного лидера и раздумывала над национальной идеей, власть строила вертикаль из госкорпораций и силовых ведомств, а бизнес приумножал капиталы, — выросло целое поколение. Законность для всех, безопасность и правопорядок, свобода предпринимательства, права человека, образование, медицина, доступное жилье — примерно такой набор гарантировали им отцы-основатели государства. Жизнь оказалась жестче. Вместо малого бизнеса — рынок в Бирюлево, куда чужим нет хода, вместо многонациональности Малой Бронной, где деньги стирают цивилизационные различия, — борьба за существование в рабочих предместьях, вместо социальных лифтов — горизонтальное волонтерское движение «Брат за сестру» (это когда русские мальчики провожают домой русских девочек, чтобы на них поздней ночью не напал чужак). Отцы, конечно, недовольны детьми. Дикие дети окраин и другие неудачники требуют всего и сразу, вместо того чтобы тихо сидеть за книгами. Окраины подобрали национализм, который валялся ничейный, брошенный политиками и интеллектуальной элитой, и с этим теперь надо что-то делать. В реальности, а не в фейсбуке.
«Русский марш» начинался в 2005 году как политтехнологическая инициатива евразийца Александра Дугина, как проект в пику либералам, но очень быстро превратился в националистическую акцию, направленную фактически против интеграции с Азией. Теперь он стал и вовсе антисистемным. «Русский марш» отрицает всё: революцию 1991 года, ельцинскую Конституцию, разгон парламента, гайдаровские реформы, итоги приватизации, сырьевой характер экономики, текущую национальную политику, нынешнюю судебную систему, миграционный режим, власть, либеральную оппозицию, отрицает Прохорова, Акунина, Пархоменко и даже Навального, который не пришел.
Есть у кого-то конструктивная идея, которую можно предложить этим людям в праздничный День народного единства и другие дни календаря? Пока обнаружилась только одна: считать, что «Русский марш» — городской курьез, акция зигующих фриков. Отличная идея для тех, кто в танке.
