Сегодня исполняется три года с того момента, когда Сергей Собянин начал руководить Москвой. Конкретные итоги его деятельности на посту мэра подведены многими экспертами — в период шумной мэрской кампании в хорошей городской аналитике не было недостатка. Пресса к мэру относится в целом доброжелательно, и если бы не острая политическая конкуренция за пост городского руководителя, мы бы, скорее всего, не услышали ничего особенно плохого о Собянине. Но жесткая борьба обнажила все уязвимые места нынешнего мэрства — и высокие тарифы ЖКХ, и никуда не исчезнувшие пробки, и, разумеется, пресловутая плитка, и разрушенная городская экология, и толпы нелегальных мигрантов.
Нельзя сказать, что мэр не обращает внимание на острые проблемы города. Я как житель Юго-Запада свидетель — дороги постепенно разгружаются за счет строительства новых эстакад и транспортных развязок, дворы благоустраиваются, с мигрантами сложнее, но, кажется, и за проблему чудовищных условий их существования, в том числе на рынках и овощебазах, мэр собирается взяться по-серьезному.
К несомненным достижениям Собянина стоит отнести прекращение зверского разрушения исторической застройки (конечно, не обходится без потерь — но хотя бы не уничтожают старый город целыми улицами). В число плюсов как пешеход я отнес бы и платную парковку в центре города. Даже раздражающая водителей специальная полоса для общественного транспорта, видимо, имеет определенный смысл — раньше добираться до Киевского вокзала в час пик по Мосфильмовской было делом безнадежным, сейчас в принципе можно обойтись 15 минутами.
Тем не менее трехлетнему мэрству Собянина, особенно на фоне правления его предшественника, не хватает какого-то одного цельного образа, какой-то одной картинки, которая позволяла бы взглянуть на этот период как на что-то единое. У Лужкова было два таких образа — светлый и темный. Светлый — это действительно очень удачно восстановленный храм Христа Спасителя, золотой купол которого теперь украшает вид набережной Москвы-реки и панораму города со стороны Воробьевых гор. Темная сторона — это «Черкизон» и «Лужники».
Собянин не построил пока в столице ничего знакового, у него нет ни своего Церетели, ни своего Клыкова — какие-то монументы строятся постоянно, но ни один мне не приходит на память, чтобы проиллюстрировать художественный вкус нынешнего мэра. Вкус прошлого был, мягко говоря, небесспорен, но всё же среди идиотских поделок встречались и удачи — к ним бы я отнес памятник Достоевскому рядом с Ленинкой.
Очевидный символ собянинской эпохи — это «Красный Октябрь», отданный в пользование «креативному классу», равно как и цеха других заводов, где теперь разместились арт-пространства, телестудии, дизайнерские центры.
В этом образе слилось почти всё, что сейчас происходит с городом, — его индустриальный закат и постиндустриальный расцвет. Конечно, и то и другое нельзя поставить ни в вину, ни в заслугу собственно мэру — за упадок российского автомобильного и другого производства он если и несет ответственность, то в очень малой степени. В отличие от Лужкова Собянин, кажется, никогда не строил из себя защитника «реального производства», и действительно эта тема как-то ушла если не из общенациональной, то точно из городской повестки дня.
Чуть ли не в оправдание этой политике появилась даже известная социологическая теория, разделяющая всю Россию на четыре сегмента, в котором гордое место России-1 заняла постиндустриальная Москва с ее крипто-либеральными запросами, а место России-4 выпало на долю этнических окраин. Звание России-2 авторы этой идеи закрепили за сохранившимися еще индустриальными городами нашей страны. Одного только не учитывала эта хитроумная концепция, что Москва — это и есть средоточие сразу и первой, и четвертой России, и я пока не вижу никакого ясного решения, как эти две России могут спокойно существовать на одном пространстве, принимая во внимание, что следы третьей России — России фабрик и заводов — в Москве исчезают на глазах.
Опять же всё это не вина Собянина, но уже на этих, не слишком триумфальных для него, досрочных выборах этот контраст двух укладов в Москве — пост- и доиндустриального — был использован против мэра. Собянин сейчас предлагает очень разумные меры по декриминализации столицы. Он собирается ужесточить контроль над наймом рабочей силы среди мигрантов. И тем не менее часто его рассуждения носят оттенок безнадеги — он говорит, что Москве требуется дополнительно 2 млн рабочих мест и взять их, кроме как из южных республик, неоткуда.
Плохо не то, что нам требуются рабочие руки — а в том, что мы понимаем, что их привлечение лишь ускорит дальнейший упадок промышленных спальных районов. Куда в этой ситуации бежать, пардон, коренному рабочему люду — всему этому прежнему привычному контингенту парка Горького? Что ему делать? Плодить новые частные охранные предприятия, увеличивать число бомбил на дорогах?
Будь на месте Собянина Лужков, и он, может быть, решил бы эту проблему шумным пиар-проектом типа создания на Юго-Востоке столицы какого-нибудь гигантского Центра производств и ремесел. Но Собянин, что никогда не скрывалось, — не человек пиар-проектов. Даже фейерверки в День города выходят у него скромнее, чем у Юрия Михайловича.
А между тем забытый, выкинутый из всех социологических концепций московский промышленный Юго-Восток, кажется, становится главной проблемой столицы. Своим продолжающимся существованием он раздражает и постиндустриальную богему, и защитников этнических диаспор. И вот он начинает собираться в стаи, и эти стаи даже учиняют в Бирюлево ЧП районного масштаба. А к ним уже готовы присоединиться — если не физически, то психологически — люмпенизированные слои интеллектуального класса и теряющие свой бизнес мелкие предприниматели. Все это питательная среда для людей типа Удальцова или Навального.
В общем, креативный класс должен был бы помочь Собянину найти действительно креативное решение основной социальной проблемы города, которая в общем не слишком отличается от основной проблемы страны, а если уж совсем быть точным, то и западного мира в целом — профессиональной социализации коренного рабочего населения. Если Собянину удастся возродить в столице хотя бы систему профессионально-технического обучения, возможно, это будет не меньшим достижением, чем восстановление замечательного храма Христа или даже строительство Третьей кольцевой дороги.
И тогда на очередных мэрских выборах ему действительно не будет никакой нужды упражняться в красноречии или поражать креативным блеском завистливых политтехнологов.
