В правительстве разработан проект, по которому со следующего года доля мигрантов, занятых в сфере розничной торговли алкоголем, может быть понижена с сегодняшних 25% до 15%. С последующим снижением квоты до нулевых значений. Спиртное, понятно, — предмет отдельной конкуренции, и не бином Ньютона, что крупный ритейл свои квоты получит, даже если их не будет (см. практику крупных строительных компаний в последние годы), а голова будет болеть у мелких продавцов.
Понятно, что вслед за этим сектором торговли и услуг последуют и другие, более массовые, которые задействуют еще большее количество трудовых ресурсов, прибывших из-за рубежа. Предполагается, видимо, системная работа по замещению и последующему возвращению домой значительного количества трудовых мигрантов. В этой области правительственная политика, что чрезвычайно редкий случай, получает серьезную поддержку значительной части населения. Не хотелось бы цитировать различные лозунги по этому поводу, потому что многие из них — просто свинство. Это личное оценочное суждение, если что. Но в отличие от искренних граждан правительству не может быть неизвестно очевидное: замена местными кадрами мигрантов затруднена несколькими существенными обстоятельствами, часть из которых — забота местных и центральных властей, а часть — самих новых (условно, сформировавшихся в последние годы в отличие от существующих еще с советского времени) диаспор.
Первое и очевидное: воровство на недоплате на местном уровне, когда выделяемые из бюджета средства на оплату только частично попадают к работнику, который, находясь часто на полулегальном (и даже иногда и на легальном) положении лишен возможности защищать свои права. Если, например, даже на титульных по уровню значимости объектах (например, в Сочи), как сообщают СМИ, части трудовых мигрантов не заплатили положенную зарплату, то что говорить про родные ДЭЗы и управляющие компании. Та же самая история на многих стройках — там экономия себестоимости, кроме всего прочего, подкрепляется и «квалифицированным» трудом на важных участках строительства.
Есть и обратная проблема: когда на местах диаспоры, наладив понимание и сотрудничество с местной властью, трудоустраивают своих прибывающих в Россию сограждан, отсекая возможности трудоустройства для местных жителей. Всё это, понятно, никак не увеличивает уровень толерантности.
Еще одна проблема, которой частично пытаются заняться на правительственном уровне, — проблема коммуникаций, в первую очередь — языковых. Кому не доводилось в крупных сетевых магазинах развлекаться в попытке что-то узнать у работников зала, например, о расположении какого-то продукта. Неведомо, какой маркетолог первым придумал беспрестанно переставлять торговые секции по общему залу — считается, что это стимулирует нас заглянуть в незапланированную торговую секцию и вдруг что-то там приобрести. Но возникающее естественное раздражение тут же умножается, когда работник зала либо не знает, где искомый товар, либо не знает, как это сказать на понятном языке. Сейчас вроде будут обязательные экзамены по русскому языку для всех легальных работников (с нелегальными борьба предстоит долгая и, как показывает европейский опыт, почти бесконечная — но в какие-то берега ввести это можно), но пока, судя по первым опытам, результаты более чем скромные. Во всяком случае, понимание и воля руководства здесь существуют, и остается надеяться, что это начинание будет более результативно, чем большинство здоровых инициатив (думские не предлагать) последнего времени.
Но реальность такова, что российская экономика не может уже обходиться только собственными трудовыми ресурсами. Это не только исключительно наша проблема, во многих развитых странах демографическая ситуация складывается в новое, не очень приятное соотношение трудоспособного и нетрудоспособного населения. То есть процесс никак не зависит от подъема или недоподъема национального духа или злой воли администрации. Стоит напомнить, что в России при населении около 150 млн только официальных пенсионеров — 40 млн. Это без детей и подростков и прочих категорий неработающего населения. Без трудовой миграции уже не обойтись. Так что стоит повременить с искрометными лозунгами и заняться связанными с неизбежным присутствием большого количества иностранной рабочей силы проблемами.
Включая и еще одну, весьма серьезную, которая не может быть решена только извне, на административном уровне. Это проблема коммуникаций между новыми диаспорами и местным населением. В первую очередь, как уже упоминалось, языковая. Но не только. В отличие от американской истории в России не получается даже частичного «плавильного котла», иначе говоря, новые диаспоры практически не ассимилируются и живут замкнуто в своей среде. Существует всё же некоторый опыт постепенного налаживания коммуникаций, когда помимо обязательного знания языка внутри местных диаспор возникает своя легальная (это важно) администрация, с которой можно решать организационные, юридические, поведенческие и прочие вопросы. Не для того чтобы включать эту администрацию в коррупционные схемы, на что хотелось бы надеяться, а чтобы через нее постепенно приступать к процессу хотя бы частичной ассимиляции. Это не так красиво, как предложить всем уехать, но более реально и уж точно — необходимо.
Тогда можно и по спиртному ударить.
