Вопрос, почему именно «Оскар», обсуждать смысла нет; дело уже обстоит так, что премия Американской киноакадемии — это вам и наичистейший фимиам, и вечная слава, и вершина успеха. Так что хочешь не хочешь вопрос о том, какой фильм выдвигать на «Оскара», превращается в вопрос глобальный, вопрос о том, как мы хотим выглядеть. В позапрошлом году выдвигали михалковскую «Цитадель», в прошлом — «Белый тигр» Шахназарова, а в этом «Сталинград» Бондарчука — третий раз подряд о войне. Ничего плохого в этом нет: в конце концов чем больше фильмов о Великой Отечественной, тем лучше. И однако же, как кажется, нет и ничего хорошего.
И даже не потому, что от трейлера «Сталинграда» за версту несет гламуром: с одной стороны, самого фильма еще никто не видел, может статься, впечатление от рекламного ролика обманчивое, а с другой — наверное, все закономерно, куда уж по нынешним временам без гламура, как еще заманить публику в кинозал. (Хотя, замечу в скобках, вспоминаешь, как сняты «Баллада о солдате» или «Иди и смотри», да мало ли, и невольно вздыхаешь: что, неужели совсем-совсем без гламура нельзя?)
Фильм о войне — беспроигрышный вариант для продюсера, деньги на такой проект обязательно найдутся. А тема неисчерпаема. Только за последние три года и «Брестская крепость», и «Белый тигр», и «Цитадель», и вот «Сталинград», да наверняка были и другие, менее заметные (а сериалы и вовсе не в счет). И, разумеется, нужно снимать и «Блокаду» (тем более что четырехсерийный фильм по роману Чаковского морально устарел), и «Халхин-Гол», а уж из «Курской битвы» можно такой блокбастер сделать, что закачаешься.
Ничего плохого в этом нет. Но, с другой стороны, возникают вопросы. Разве наша история сводится только к Великой войне? Разве у нас нет других тем? Мало материала для масштабных полотен? Не заговариваем ли мы военную тему? И что касается выдвижения на «Оскара» — не выглядим ли мы несколько маниакально, из года в год представляя как высшее достижение своего кинематографа за отчетный период фильм не о чем-нибудь, а о Великой Отечественной войне?
Наконец, если уж речь идет об экспорте русской духовности — хорошо бы помнить, что великая русская литература, к которой относятся наши главные экспортные бренды Dostoyevsky, Tolstoy, Chekhov, — это прежде всего проблемное искусство. Война, и тем более Отечественная война, не дает тут большого простора: про нее можно и нужно снимать героические истории (фильмы вроде того, который со скандалом сняли с эфира НТВ в мае этого года, остаются, слава богу, периферийными явлениями).
В том, что мы хотим снимать «не хуже Джексона», нет ничего предосудительного. В конце концов учение никому еще не повредило. Другое дело, что пока не очень получается. Но стоит ли на выставке достижений мирового кинохозяйства из раза в раз выступать с чужим танцем, который (пока) не выходит или как минимум выходит далеко не так ловко, как у наших голливудских учителей, вместо того чтобы танцевать свое — то, за чем весь мир как раз привык следить с придыханием?
Грубо говоря: если уж неймется снимать батальные сцены, то почему бы не экранизировать «Севастопольские рассказы»?
Или ладно, бог с ней с классикой, нельзя же вечно ехать на бедном Льве Николаевиче, тем более что за «Войну и мир» папа автора «Сталинграда» своего «Оскара» уже получил. Почему бы не снять кино по «Сердцу Пармы» Алексея Иванова? Вот уж где раздолье для красивой картинки, море так любимой заграницей экзотики, незаезженный исторический фон и даже элементы магии — можно же поучиться не только у Спилберга, но и у дель Торо. И одновременно с этим тема бурных отношений Московского княжества и Великой Перми в XVI веке — неоднозначная, но давно уже «откипевшая» — дала бы тот самый простор, на котором можно было бы задать по-достоевски «последние вопросы».
Это только один пример, их на самом деле можно было бы набрать куда больше. Просто хочется сказать застрельщикам нашего кино, которые палят и палят по одной и той же мишени: ребята, все это правильно и хорошо, но мишень здесь не одна, есть и другие.
