«Мы слишком абстрагированы от социума, чтобы быть его глашатаями»

Максим Кучеренко и Владимир Ткаченко когда-то вместе учились на медиков. Вместе создали группу и вместе придумали ей название «Ундервуд». На сегодняшний день вместе они записали семь альбомов и более 100 песен. На встречу с корреспондентом «Известий», посвященную выходу их нового альбома «Женщины и дети», они, конечно же, тоже пришли вместе и на вопросы тоже отвечали сообща. 

— Средства на ваш новый альбом вы собирали всем миром или, используя современную терминологию, методом краудфандинга. Насколько такая система действенна?

— Все рекорд-лейблы после интернет-революции в сфере музыки в панике. Во-первых, они перестали финансировать альбомы артистов. Во-вторых, покупать соглашались только за смехотворные суммы. В истории музыки это не первый случай. До 1915 года вся музыка издавалась в нотах, и книгоиздатели владели и нотами, и текстами писателей. Например, издатель Стиловский подсадил на финансовую зависимость и писателя Достоевского, и за бесценок скупил всё наследие Глинки у его родной сестры-правообладательницы. С 1915 года музыка стала выходить на пластинках, потом появились музыкальные автоматы — копеечку бросил и любимую песню послушал. Это был первый прообраз FM-radio. В 1945 году все американские музыканты на год объявили забастовку и не записывали ничего на лейблах, требуя дополнительного вознаграждения за использование музыкальных автоматов. Так появились первые роялти. А в 2002 году появился Napster.com, который опять перевернул музиндустрию. Всё стало бесплатным. Сознательные слушатели, минуя посредников, стали перечислять терпящим бизнес-издержки музыкантам средства напрямую. Так музыканты обходят продюсерский бизнес, не унижаются перед рекорд-лейблами и получают прямое анонимное финансирование от своей аудитории. Всё это называется «краудфандинг». Переводится на русский как «вознаграждение толпы».

— А что же будет, если толпа «вознаградит», а потом получит не то, что хотела, и предъявит? Чем будете отдавать?

— Натурой, конечно. В смысле — хозяйством. У нас есть связи на Украине, это прекрасная аграрная страна, и недовольных альбомом поклонников подкормим яйцами, сметаной, салом и арбузами. Ну и плюс пепел на голову. Только он не у всех там задержится: у нас в группе половина лысых.

— Вы играете в принципе очень востребованную музыку, условно говоря, этакий городской поп-рок. А как на ваши песни реагируют на периферии?

— Провинция — великая сила, откуда выросла целая культура. Этот сегмент называется «почвенничество». Почвенники — это Лесков, Шукшин, Довлатов в литературе, Мусоргский и Свиридов в музыке. Выдающимся рок-почвенником был поэт и певец Александр Башлачев. Группа «Ундервуд» развивалась как университетская музыкальная тусовка. Мы — типичные дети провинции. Только наша провинция не континентальная, а южная, приморская. Те места, откуда мы родом, овеяны необъяснимой легкостью, расслабленностью. Мы несерьезные. В современной же российской провинции любят группы с убедительными радиохитами. Если радио будет крутить наши песни, оно развалится. Мы опасные, поскольку работаем на границе и на стыке музжанров. 

— В вашем жанре не так уж много команд. Навскидку назову разве что «Конец фильма» и «Мультфильмы». Все вы играете веселую, приятную музыку, но почему на ТВ и радио вас увидишь-услышишь нечасто?  

— Мы занимаемся написанием песен и их исполнением, а задача продюсера сделать так, чтобы артист был на ТВ. Нас интересует энергетический поток языка и поток независимой поп-музыки. В нашем последнем альбоме издана сотая по счету песня. На наших концертах собираются люди, которые нас ждут. Наши песни знают и любят миллионы. Положа руку на сердце, можем сказать, что эта работа в большей степени сочинительская и артистическая. На днях нашу группу покинул гитарист Корней, который проделал с нами почти семилетний путь. Его вклад в наше дело гораздо больший, чем сотрудничество со всеми промоменеджерами за всю историю группы. Потому что 500 концертов, пройденные с людьми, с которыми ты стоишь на сцене, имеют большее значение, чем пара-тройка «Золотых граммофонов».

— В свое время вам активно помогал музыкант и продюсер Олег Нестеров из группы «Мегаполис», выпустивший ваши первые альбомы.

— Олег Нестеров — очень структурный и наблюдательный человек. Он организовывал крепкие партнерские отношения и построил свою работу, опираясь на единомышленников — очень симпатичных людей. Нестеров смог повлиять на развитие инди-попа в начале нулевых годов. Но, к сожалению, алчная поп-музыка, как саранча, сожрала музрынок. Его любимая мантра была такая: «А в жизни всё иначе». Он говорил это часто и с разными интонациями. Для нас эта фраза очень российская. Художник всегда идеалист. И плох тот художник, который не умеет прокормить свою семью. Вот и есть это знаменитое метание русского интеллигента. Система компромиссов. Хотя Олег, к нашему огромному уважению, не стал принимать участие в кругообороте дерьма и капитала и остался художником и музыкантом. 

— А Андрей Макаревич что вам посоветовал, и вообще — чем вы ему так милы? Только не говорите — «у него спросите». Спросим еще! 

— Андрей Макаревич нам подарил свое высказывание: «Дверца открылась — дверца закрылась». Этот афоризм о вдохновении. Свет вдохновения (а может быть, сквозняк), пришел и ушел. И ты абсолютно зависим и должен всё время чего-то выжидать. Такое простое и одновременно точное представление о сочинительстве. Макаревич по своей производительности и способности переживать творческие эпизоды близок к Пикассо. Мы заинтригованы до сих пор его движением — музыкальным, литературным и художественным. Андрей, наверно, нас любит за то, за что любят (или не любят) остальные — за язык. У нас он свой, и мы его успешно культивируем. Скоро 18 лет как. Мы меняемся, и он меняется вместе с нами.

— Кстати, Макаревич и другая, насколько мне известно, близкая вам команда «Несчастный случай» — активные участники творческой части протестного движения. Вы не планируете к ним присоединиться?

— Протестное движение это, скажем прямо, не рыбалка и не поход в баню. Нас учили в школе, что все, кто протестовали против режимов, сидели в Петропавловской крепости. Или «во глубине сибирских руд» огрызками карандашей писали стихи о свободе. То, о чем говорите вы, скорее — гражданская позиция. Из уст Макаревича и Кортнева — мастеров сатиры и просто здравомыслящих граждан — звучит их гражданское волеизъявление. К этому присоединяется огромное количество людей, и общество обретает свою идентичность. Такое дано не каждому. Боюсь, мы слишком абстрагированы от социума, чтобы быть его глашатаями. Если же в политические передряги попадали наши друзья, мы считали нужным оказать поддержку и выступить публично.

— Выходу альбома обычно посвящены какие-нибудь мероприятия. Может, как  Sex Pistols, на пароходике по реке прокатитесь?

— Специально мы ничего не придумывали. На пароходике — это удел хрупких английских панков. На плотах по горной речке — вот в чем сила нового русского перформанса. Сама пластинка и есть презентация новых чувств, новых идей и смыслов. А визуализировать всё это с театральными декорациями, подтанцовками и проекторами в ангаре чего-то пока не очень хочется. Хотя, тенденция правильная.