События вокруг Сирии уже почти месяц не сходят с первых полос мировых новостей. Вопросов в этой связи было чрезвычайно много, но главный — когда Америка расчехлит свое «демократическое» оружие и начнет военную операцию? Однако после переговоров между С. Лавровым и Дж. Керри появилась надежда на мирное разрешение кризиса, возникшего после событий 21 августа в Восточной Гуте. Принципиальное соглашение о передаче химического оружия Дамаска под международный контроль в Женеве достигнуто, и по всем возможным критериям — очень оперативно. Теперь на этом поприще предстоит огромная, но все-таки выполнимая работа.
Говоря о ней, хотелось бы обратить внимание на один аспект проблемы химического оружия в Сирии, который в последнее время непонятно почему оставался почти что незатронутым и неосвещенным. И Дамаск, и российские дипломаты упоминали о том, что появилось это оружие как элемент, призванный сбалансировать превосходство Израиля в сфере прежде всего ядерных вооружений. Однако даже воинственный премьер Нетаньяху и в страшном сне не представляет себе оккупацию подразделениями ЦАХАЛ погрязшей в раздорах Сирии, население которой примерно втрое больше населения еврейского государства. А вот правительства ее суннитских соседей — Турции, Саудовской Аравии, Катара и других арабских стран Персидского залива — мечтают об интервенции в эту страну давно и решительно. Причем пытаются обеспечить участие в ней вооруженных сил Запада. В данных условиях Асаду не до стратегического сдерживания Израиля — эта проблема если и встанет перед Сирией, то только по окончании гражданской войны. Главная функция, которую сейчас выполняет химическое оружие, находящееся в распоряжении Дамаска, — это удержание западного мира и суннитских «братьев» от прямого военного вмешательства в его внутренние дела. И если это оружие у сирийского правительства изъять, то его отсутствие может подтолкнуть Эрдогана и арабских «заливников» к началу интервенции.
Поэтому передача Дамаском химического оружия под международный контроль должна сопровождаться четкими гарантиями мирового сообщества по недопущению такого сценария и ему подобных — вплоть до применения военных санкций к его нарушителям. В самом деле: если, по мнению США, Франции и Британии, будущая резолюция Совета Безопасности ООН по Сирии, касающаяся порядка передачи химического оружия под международный контроль, должна носить «твердый и обязывающий» характер, то точно такой же характер должно носить и запрещение интервенции в пределы этого государства.
Второе. Женевская договоренность, вне всякого сомнения, является крупным, более того, крупнейшим успехом отечественной внешней политики в последние годы. Так, глава американской Ассоциации по контролю над вооружениями Дэрил Кимбол считает российско-американские договоренности «беспрецедентным прорывом». Однако в одиночку охранять и транспортировать сирийское химоружие не в интересах России. Это потребует присутствия слишком большого числа наших военнослужащих и разнообразных технических средств на Ближнем Востоке. Кроме того, в воюющей Сирии вполне возможно повторение инцидентов, подобных инциденту 21 августа. И в таком случае вина за них, с точки зрения мирового сообщества, целиком и полностью ляжет на Российскую Федерацию. А провокации будут — Эр-Рияд, Доха, да и, пожалуй, Анкара вряд ли попустят Москве срыв планов вооруженного вмешательства в Сирию. Поэтому дипломатии необходимо направить усилия на формирование многостороннего международного контингента, в руки которого и перейдет контроль над химическим оружием Асада.
Основу его должны составить подразделения Российской армии, но в него следует включить воинские части других стран БРИКС — прежде всего Китая, Индии и Бразилии, государств ОДКБ — Белоруссии, Казахстана, возможно, Узбекистана. Необходимо присутствие вооруженных сил других мусульманских стран. Теоретически их могут предоставить Индонезия, Малайзия и Алжир. Также можно прощупать почву по поводу воинских контингентов и нужных специалистов из нейтральных стран Европы — Швейцарии, Финляндии, может быть — из Швеции и Ирландии, из Азии — из Вьетнама, Шри-Ланки, а то и из Непала с его боевыми гуркхами. Воинский контингент в принципе может выделить и Киев. Думаю, что бесплодными не станут переговоры с какими-то из государств Латинской Америки. Это могут быть Аргентина, Мексика, Чили, Перу, Уругвай. Можно подумать об участии тех или иных частных военных корпораций (ЧВК), которые способно привлечь международное сообщество.
Вместе с тем контингенты США, стран НАТО и их союзников, включая Турцию и большинство других государств арабского мира, будут отвергнуты Дамаском, а такие союзники последнего, как Иран и, по всей вероятности, Венесуэла, Куба, Никарагуа и Боливия, не будут приняты противниками аль-Асада. Иракская и особенно ливанская армии слабы, кроме того, стоящие перед ними проблемы, увы, все больше напоминают сирийские. По причине внутренней нестабильности вряд ли выделит свои подразделения и Каир. В то же время австрийские и филиппинские части недавно показали себя в сирийском конфликте не лучшим образом.
То, что сказано выше, — соображения-рассуждения самого общего плана, однако в любом случае военный контингент, занятый химоружием Дамаска, не должен быть исключительно российским.
Теперь — о сроках и перспективах ликвидации сирийской боевой химии. Сроки обозначены — первая половина 2014 года, однако данная цель названа в женевском документе «амбициозной». Тем самым признается ее неочевидность. У США, занятых уничтожением собственных отравляющих веществ с 80-х годов прошлого века, их до сих пор остается порядка 3 тыс. т — примерно втрое больше сирийских запасов военной химии. А Штаты планируют избавиться от этого наследия холодной войны только к 2023 году, и там действуют две ликвидационные площадки с давно обкатанной технологией. В Сирии же не только этих площадок нет — там в отличие от Америки вовсю идет гражданская война. Поэтому, на мой взгляд, реальным к концу первой половины 2014 года будут лишь достижение всеобъемлющего соглашения по химоружию в Сирии и по международному контингенту, призванному его контролировать, формирование этого самого контингента, отправка его на Ближний Восток и взятие им под контроль отравляющих веществ, имеющихся у Дамаска. Не более. Но и не менее — при наличии у договаривающихся сторон доброй воли. Причем официальная Сирия показывает ее в избытке.
Думаю, что ликвидация химоружия до окончания в стране гражданской войны вряд ли осуществима — по крайней мере в полном объеме. Однако уже установление контроля международных сил над ними — с условием предоставления Дамаску гарантий от иностранной интервенции — весьма позитивно скажется на сроках внутреннего конфликта. Сейчас очень значительные силы армии Асада заняты охраной объектов, связанных с химическими вооружениями. Когда функции охраны перейдут к международному контингенту, эти силы освободятся и их можно будет использовать для отпора вооруженной оппозиции и уничтожения бандитов, прикрывающихся знаменем ислама. Данное обстоятельство тоже почему-то активно не обсуждается.
