На этой неделе все социологические службы последний раз перед выборами опубликовали свои данные об электоральных предпочтениях москвичей. Несмотря на предсказуемое повышение рейтинга Алексея Навального в последнюю неделю августа, обусловленное прежде всего окончанием летних отпусков, все сошлись на том, что главный оппозиционный кандидат балансирует между 2-м и 3-м местами и едва ли сможет выйти во второй тур. Наиболее благожелательный к Навальному рейтинг представил ФОМ: согласно опросу этой службы, за исполняющего обязанности мэра в последнюю неделю августа были готовы отдать свой голос 60%, а за его главного соперника — 20%. Конечно, штаб Навального все эти данные загодя уже опроверг, в очередной раз провозгласив неизбежность второго тура, но тем не менее цифры есть цифры. И они таковы, каковы они есть.
Могут ли они измениться в последнюю неделю перед голосованием? Ничего исключать нельзя, но оснований для таких предположений мало. Дело не только в Собянине, люди ведь понимают, что голосуют не просто за мэра, люди голосуют за действующую власть, в конце концов — за Путина, который открыто поддержал своего старого соратника в последнем телеинтервью. А Путин сейчас в очень неплохой форме, его выступления на публике довольно удачны. Главе государства всегда легче действовать в ситуации каких-то острых вызовов, а в данном случае вызов есть и еще какой — жесткое дипломатическое столкновение с ведущей сверхдержавой. И на фоне этого столкновения власть снова должна набрать очки. А вместе с ней — и действующий градоначальник.
Итак, будем исходить из наиболее благоприятной для Навального цифры — 20%. Что это значит для его будущей политической карьеры? Оставим в стороне криминально-юридическую сторону дела: будем исходить из лучшего варианта — что процесс окончится пересмотром приговора и условным сроком. Что такое эти 20%? Да примерно всё те же голоса, которые в 1999 году были отданы Сергею Кириенко, — примерно 11%, и за Александра Лебедева в 2003-м — примерно 12%. И это при том, что против Лебедева (в то время еще не имеющего такого значимого медийного ресурса, как «Новая газета») работала вся административная машина Москвы. Да и к выдвижению Кириенко московская мэрия отнеслась без особого энтузиазма. По крайней мере, несмотря на популярность Юрия Лужкова, альтернативным кандидатам в мэры разворачивать сколько-нибудь масштабную агитацию не особо позволялось.
Иными словами, Навальный, возможно, и одолеет своих нынешних конкурентов в оппозиционном лагере, но результат своих предшественников, пытавшихся побороться за пост столичного градоначальника, едва ли превзойдет. И это также означает, что он пока не представляет никакого весомого политического проекта, альтернативного проекту путинскому.
По существу, вся интрига этих выборов состояла в том, сможет ли Навальный побороться за голоса умеренного избирателя, условно говоря, за тех, кто не участвовал в «белоленточном движении», не сочувствовал ему, но тем не менее хочет «перемен» в своей стране и уж точно недоволен статусом-кво. Ну, скажем, за мой голос и голоса моих друзей. Увы, я не знаю никого из своих друзей, кто поначалу не хотел голосовать за Навального, а затем вдруг передумал и решил все-таки его поддержать. Вот в памятном 1989 году, когда на выборах в Москве триумфально победил будущий президент Борис Ельцин, таких вот «передумавших» в последний момент было очень много: к стыду своему вынужден признаться, что в числе прочих был и я. Да, говорили мы себе, Ельцин — малоприятный человек, но стране нужно обновление, крайне опасна реакция, и поэтому не поддержать Ельцина сегодня — это обеспечить победу консерваторам завтра. Проголосовали за и получили сполна.
Сегодня подобный спор идет внутри протестного электората, раскалывая именно его изнутри, не нанося никакого ущерба большинству лоялистов. Это ветераны «болотных дней» спорят между собой, насколько сильно они ненавидят власть, чтобы отдать голос такому чересчур отклоняющемуся в либерализм или, напротив, в национализм, не во всех отношениях приятному лидеру. Стан лоялистов просто знает твердо: Навальный — это опасность. Это смута, это рука Запада, это Лжедмитрий, Керенский и Воислав Коштуница в одном лице. И Навальный не сделал ничего, чтобы доказать им, то есть как раз всем нам, обратное — что он никакая не опасность, а шанс на обновление власти без ее обвала в пропасть с последующими всем нам понятными последствиями.
У нас в политической культуре последнего времени, может быть, отчасти в силу слишком долгого электорального застоя 2004–2011 годов, культивировалось такое эстетски-богемное презрение к умеренности и умеренному избирателю. Вот эти все немцовские «пингвины» наряду с набившими оскомину бесконечными ссылками на Гашека с его «партией умеренного прогресса в рамках законности» — вот всё это отучило нормальных политиков бороться за голоса нормального законопослушного и патриотического обывателя. Что вынужден делать каждый претендующий на власть политик в любой западной стране. Все у нас хотят закрепиться в своей нише: Навальный претендовал вроде бы на иное, но, кажется, вполне искренне не понимал, как это «иное» выглядит на ощупь.
Оттого между ним и умеренными прошла жесткая линия водораздела. И он не смог, не захотел или побоялся ее преодолеть, о чем, кстати, справедливо в недавнем интервью сказал Григорий Явлинский. И умеренных избирателей, то есть всех нас, кто не хочет ни революции, ни реакции, легко, почти ничего не делая для этого, взял Собянин, одним эффектным жестом — подарив Навальному свои голоса. Так что если эти выборы окончатся так, как предсказывают опросы, их нужно будет назвать не поражением, а как раз триумфом среднего класса, симпатии которого отныне придется учиться завоевывать всем нашим амбициозным претендентам в народные спасители.
