Осмысление и интерпретация высказываний главы государства давно уже превратились у нас в общенациональную забаву как на низовом народном, так и на вроде бы верхушечном политологическом уровне.
Причем если над словами (а также, в большинстве случаев, над индивидуальными особенностями их произнесения) Н.С. Хрущева, Л.И. Брежнева, М.С. Горбачева, Б.Н. Ельцина и Д.А. Медведева принято было иронизировать, а то и смеяться в голос, — а Ю.В. Андропов и К.У. Черненко в недолгое свое правление молчали как партизаны на допросе, — то В.В. Путина выслушивают внимательно, заинтересованно и серьезно, и происходит это независимо от личной и/или групповой (партийной) политической позиции слушателя, выслушивают и сторонники, и противники, и, так сказать, неопределившиеся. Выслушивают — и глубокомысленно интерпретируют. И все же есть в этом подчеркнутом интересе, а главное — в этой глубокомысленности определенное недопонимание, чтобы не сказать недоумие.
У нынешнего главы государства твердая репутация человека, отвечающего за свои слова. Как говорят о нем (одни с любовью, другие с ненавистью): «Пацан сказал — пацан сделал». И действительно, так оно практически всегда и происходит — если не по духу, то хотя бы по букве сказанного, — вспомним в связи с этим формально сдержанное обещание не идти на третий президентский срок подряд. Если же слова Путина подчас расходятся с делом, — а случается такое, когда его прямые распоряжения спускаются на тормозах подчиненными, — он с проштрафившихся подчиненных строго (хотя, на иной вкус, недостаточно строго) взыскивает.
Вместе с тем прямые высказывания Путина — особенно ситуативные и ситуативно-оценочные (а не программные) — чаще всего звучат уклончиво, а то и нарочито двусмысленно. Вспомним хотя бы знаменитую фразу «Она утонула». Этого ли ответа о трагической судьбе атомной подводной лодки и ее экипажа добивался от президента России Ларри Кинг? Нет, не этого. Но услышал этот — и только этот. Правдивый? Бесспорно. Исчерпывающий? Бесспорно, нет. Уклончивый? Разумеется, да. Двусмысленный? Это смотря как смотреть.
«А правда ли, что Алексей Навальный является кремлевским проектом?» — спросили у Путина на Селигере. И услышали, что зарегистрированный кандидат в московские мэры (имени которого Путин так и не произнес) является проектом собственных родителей, что представляется идеально точной рифмой к уже знакомой нам логической конструкции «она утонула».
Правда, на сей раз президент добавил, что удивлен сильно разбалансированным решением Вятского суда по делу «Кировлеса», но ведь третья власть у нас независима, не правда ли? И удивился Путин соответственно не как президент, а как частное лицо. Да хоть бы и как президент. Суд второй инстанции может «услышать» это удивление, а может и «не услышать». То есть никакого приказа (указания) суду не прозвучало, да и прозвучать не могло. И все же: прозвучать не могло (по Конституции) или не прозвучало? А вот это не нам, интерпретаторам, судить. В.В. Путин удивлен — вот, собственно, и все, что он сказал. «Вот все, что знаешь ты, и все, что нужно знать», — как написал в знаменитом стихотворении английский поэт-романтик Джон Китс.
Итак, мы пришли к выводу, что за программные свои слова Путин неукоснительно отвечает по принципу «пацан сказал — пацан сделал» (и в этом несомненно проявляется суровая школа ленинградского дворового детства, да и занятий боевыми единоборствами тоже), а вот ситуативные высказывания делает заведомо уклончиво, делает, так сказать, с тройным прицелом: и чтобы удовлетворить — хотя бы чисто формально — интерес слушателя, и чтобы ни в коем случае не покривить душой, и чтобы не дать возможности поймать себя на слове. А в этом уже сквозит несколько иной навык и другая выучка: именно так учат вести себя на допросе там, где такому (наряду со многим другим) учат.
Оно конечно, многолетний бесспорный (и фактически бессменный) глава государства мог бы позволить себе и бОльшую откровенность в ситуативных и ситуативно-оценочных высказываниях. От него бы не убыло, а популярности ему это, может быть, и прибавило бы. Но с лица не воду пить. Но привычка — вторая натура. Но лицо должно быть бесстрастным, как у игрока в покер, а ситуативные ответы на неприятные вопросы — уклончивыми чуть ли не до беспредметности. Чтобы политологи, и политактивная часть публики, и широкие народные массы могли бы понимать и интерпретировать эти ответы в меру своего разумения. «Любой дурак способен понять шедевр, — заметил Ст. Ежи Лец. — Но по-своему».
Я внимательно прочитал и частично прослушал все путинские высказывания, сделанные на «Селигере-2013», но можно я — исходя из вышесказанного — даже не буду пытаться их однозначно интерпретировать?
