Бремя белого человека, воспетое и заранее оплаканное «империалистом» Редьярдом Киплингом — информационным поводом к чему послужил захват Соединенными Штатами Америки островных Филиппин, — обернулось в последние 50–60 лет бумерангом.
Пришедшие на окраины постоянно расширяющихся империй (как океанических, так и континентальных) — с благородной вроде бы целью «править тупой толпою то дьяволов, то детей» — и по-разному преуспевшие в этой трудном деле «белые люди» мало-помалу устали и, взяв на вооружение доктрину неоколониализма, не предусматривающую обязательного внешнего управления покоренными или, как минимум, замиренными племенами и территориями, мало-помалу вернулись восвояси — когда с шумом, как из Индокитая, Алжира или Конго, когда в отсутствие такового, как с тех же Филиппин.
Но тут-то как раз и выяснилось: ты уходишь от «толпы то дьяволов, то детей», а она тянется за тобой следом. Ты перестаешь править ею «по месту пребывания», а она меняет место пребывания, она переселяется к тебе домой — на задворки больших городов, в чайна-тауны, в бидонвили, в национальные или племенные гетто.
Она не признает, а часто просто не понимает твоих законов (и живет по собственным правилам и обычаям), она не разумеет твоего языка и, естественно, не владеет изощренными знаниями и искусными ремеслами; перспективы у нее — в первом-втором поколении — незавидны: либо унизительный «черный» труд, либо откровенно преступный промысел, либо незаконная торговля как симбиоз первого со вторым. Она не дорожит отдельной человеческой жизнью — ни собственной, ни, подавно, чужой, — она держится племенем, кланом, общиной. И в этом ее колоссальное конкурентное преимущество.
Одни, настроенные благодушно, воспринимают вернувшихся бумерангом диких мигрантов из бывших колоний как «детей», которым рано или поздно суждено повзрослеть (тогда как нынешним «взрослым» надо всего-навсего набраться терпения). Другие (пусть и пассивно) — как «дьяволов», которых лучше всего было бы изгнать, а то и истребить. Третьи, оседлав национального, а в отдельных случаях и чисто этнического конька, провоцируют «местных» на превентивную агрессию по отношению к «неместным», загодя объявляя эту агрессию уже запоздалой.
Государство же — «единственный европеец», по памятному пушкинскому слову; «единственный европеец» не только у нас, но и в Западной Европе, но и в США — провозглашает закон и порядок одинаковыми для всех и неукоснительно поддерживает его, как с неизбежностью считаясь со всеми издержками и жертвами в ходе этого, по сути дела, межцивилизационного внутреннего конфликта, хотя постоянно стараясь и те и другие минимизировать. Оно — буржуазно-демократическое государство — становится в этом аспекте (как и еще в одном — в аспекте борьбы с международным терроризмом) государством полицейским и постепенно, но неукоснительно перебирает и пропалывает «детскую» пшеницу, вычищая из нее «дьявольские» плевелы. Хотя процесс это длительный, болезненный, в разных странах (и в разные десятилетия) по-разному эффективный.
Цивилизационное «бремя белого человека» несла и царская Россия, а потом нес СССР (не в расовом смысле, разумеется). Россия (а потом СССР) приходила на окраины, живущие на основе общинно-племенных отношений, и добивалась законопослушания — хотя бы чисто формального, хотя бы чисто поверхностного. Вернее, в разное время и в разных местах — по-разному формального и по-разному поверхностного. Хотя и кровная месть, и многоженство, и публичные телесные наказания, и рабский труд никогда не исчезали полностью — они были загнаны в подполье. А с распадом СССР (точнее, за несколько лет до распада СССР) мы со своих цивилизационных окраин начали уходить — и они (точь-в-точь как на Западе, да, кстати, и по тем же причинам) потянулись за нами следом.
Дети или дьяволы? Киплинг выразился точнее: то дети, то дьяволы или, если угодно, то дьяволы, то дети... Важно, на мой взгляд, осознать три вещи.
1. Это ни в коем случае не межнациональный конфликт — нет такой нации «кавказцы» (или «среднеазиаты»), как нет и такой нации «москвичи», — а межцивилизационный.
2. Ликвидация такого конфликта — это задача, подлежащая разрешению силами не общества (которое в попытке решить ее силовым путем само неизбежно скатилось бы по цивилизационной лестнице на несколько ступеней вниз), а государства и сильной государственной полиции, то есть сильного полицейского государства — и если его у нас еще нет (а его нет), то его необходимо создать.
3. Процесс этот в любом случае будет чрезвычайно длительным и болезненным. «Дети» еще не раз покажут себя «дьяволами», но нельзя допустить, чтобы в «дьяволов» превратились мы сами.
