Любое решение по делу Навального — оправдательный приговор, обвинительный (с тем или иным реальным или условным сроком), отправление на доследование — было бы, и еще непременно окажется, знаковым, причем в куда большей степени знаковым, нежели значащим. Как в куда большей степени знаковой, нежели значащей фигурой нашей общественной жизни является сам Алексей Навальный. Но произойдет это не раньше, чем решение (любое из вышеперечисленных) станет окончательным. Решение суда первой инстанции — это не более чем первичная грубая обработка материалов уголовного дела.
А насколько, кстати, независим в своих решениях судья? Тот же судья Блинов, но, разумеется, не он один? Либеральная пресса уже много лет внедряет в массовое сознание миф о «басманном правосудии» — то есть о приговорах, выносимых не в совещательной комнате суда по итогам процесса, в обязательном порядке включающим в себя прения сторон, а заранее — и совершенно в другом месте. О приговорах, продиктованных властью, и потому дезавуирующих саму идею независимого суда.
Миф этот представляется не столько заведомой ложью (такое и впрямь бывает), сколько чудовищным — и тоже заведомым — упрощением. По-настоящему независимого правосудия нет нигде в мире. Каждый судья — хоть у нас, хоть в Америке — находится под колоссальным давлением, оказываемым, однако же, сразу со многих сторон. Под давлением, имеющим самый разнообразный характер и включающим в себя не только мотив кнута и пряника, но мотив множества кнутов и множества пряников.
Судью могут принудить уйти в отставку (кнут) или поманить повышением по службе, а то и просто хорошей квартирой (пряник), если речь идет о властях — федеральных, региональных, ведомственных; мы сейчас абстрагируемся от возможного конфликта интересов между этими властями. Но ему могут дать взятку (пряник) и пригрозить физической расправой над ним и его близкими (кнут), если речь идет о «хозяйствующих субъектах», в той или иной мере практически всегда криминализованных, и об обслуживающей интересы этих субъектов адвокатуре. Добавим к этому и давление (а также компрометацию) через либеральные СМИ и социальные сети, почему-то неизменно принимающие сторону адвокатов и односторонне транслирующие их аргументацию.
То есть о независимости суда говорить, увы, не приходится. О независимости, так сказать, первого порядка, о независимости как таковой. Но вот независимость второго порядка судьям присуща (или, вернее, бывает присуща) — независимость, базирующаяся не на отсутствии какого бы то ни было давления, а прямо наоборот, — на наличии разностороннего давления, которое в существенной мере взаимоуничтожается, а то и обнуляется. И лично мужественный человек в судейской мантии чаще всего выносит приговоры по совести, а главное по закону.
Эту судейскую независимость второго порядка я бы сравнил с реальным суверенитетом, которого в условиях противостояния сверхдержав (и региональных сверхдержав) удавалось сравнительно недавно добиваться иным странам третьего мира — той же Югославии, да и, допустим, той же Албании. Такой суверенитет базируется не на собственной мощи, а на сознательном игнорировании (что, впрочем, тоже требует мужества) разнонаправленной и потому обнуляющейся воли сверхдержав...
Или, как цинично рассуждают иные судьи: «Я беру и у истца, и у ответчика, а лишь потом вникаю в обстоятельства дела и сужу по закону». Кстати, в «спорах хозяйствующих субъектов» одна из сторон (как правило, сильнейшая) порой сознательно «пропускает» суд первой инстанции— то есть не «заносит» соответствующему судье, — с тем чтобы сосредоточить финансовые и иные ресурсы на достижении выгодного себе приговора в судах второй и третьей инстанции.
Возвращаясь к нашим баранам, то есть, виноват, к нашим бревнам. У меня нет ни малейших сомнений в том, что судья Блинов проявил независимость второго порядка (то есть проигнорировал разностороннее давление, если оно и впрямь как-то проявилось) и вынес приговор по собственному разумению — по совести и по закону. Другое дело, что он допустил при этом процессуальную ошибку: осужденных по 160 статье нельзя брать под стражу до рассмотрения дела судом второй инстанции. На что ему и указала (как ей и положено) прокуратура. Политический момент здесь можно усмотреть лишь в той стремительности, с которой прокуратура отреагировала на процессуальную ошибку по резонансному делу.
(Я приношу благодарность моему ФБ-френду Алексею Ольховому, который помог мне уяснить этот исключительно важный — и ложно воспринимаемый едва ли не всеми как сенсационный — момент.)
Таким образом, дело Навального – Офицерова катится по накатанным рельсам — и оба они, скорее всего, по решению суда второй инстанции окажутся за решеткой, — а отнюдь не в президентском и, соответственно, премьерском кресле, допустим, как уже мечтается многим. Напомню, что несколько лет назад уже осужденный судом первой инстанции и взятый под стражу (по его статьям это было процессуально допустимо) Михаил Ходорковский принимал участие в выборах в Госдуму по одномандатному округу. Участвовал, конкурируя со своим товарищем по камере полковником Квачковым (находившимся в аналогичном процессуальном положении) — и проиграли оба. Так что окончательный приговор по вятскому делу окажется знаковым, но не значащим, и на судьбы России если и повлияет, то опять-таки весьма и весьма опосредованно. Иначе говоря, это будет влиянием второго порядка.
