Иногда кажется, что вокруг — сплошные суды и аресты. В последнее время мы совсем перестали удивляться новостям типа «Такой-то депутат (чиновник, общественный деятель и т.д.) подозревается в совершении преступления и вызван для дачи показаний».
Прогрессивная общественность возмущается, сочувствует, винит «кровавый режим». Изредка радуется, впрочем, когда под следствие попадают совсем уж неприятные персонажи, но чаще скорбит, и это можно понять. Во-первых, потому что люди в целом добры. А во-вторых, у нас вообще здорово умеют одновременно возмущаться коррупцией, требуя жестких, жестких мер — и ругать власть, когда она ловит кого-то на коррупции и начинает судить. История с Урлашовым тому отличный пример.
Но не все аресты одинаковы. Есть истории обычных людей, случайно схваченных на митинге и ничем более не известных, получивших свои 15 минут славы такой ценой, какую врагу не пожелаешь. А есть истории людей вполне влиятельных и медийных, истории в логике «доигрались наконец-то». И эти два типа историй вызывают совсем разные эмоции.
Вот, читаем мы сегодня в новостях, депутата Илью Пономарева заподозрили в организации беспорядков на Болотной. «Ну, — думает прогрессивная общественность, — добрались и до Пономарева. Посадят, значит». А у тех, кто пытается понять логику действий власти, возникает вопрос: почему именно сейчас и что за этим последует?
Пономарев — это первая известная персона из оказавшихся в орбите «болотного дела» (если не считать Удальцова, но у него отдельная история и отдельное дело). Пока что непонятно, предъявят ли ему обвинение, кончится ли это арестом, и все разговоры об этом можно считать чистой фантазией, но… Но в связи в этим очень хочется сказать одну вещь, этически спорную, но тем не менее.
Как вы думаете, что будет лучше: если карающий молоток правосудия обрушится на голову небезупречного депутата Пономарева, про которого вовсю шепчут, что он «сдал своих» и по локоть в мутных историях с деньгами, — или сидеть останутся те, кто уже и так сидит по «болотному делу»?
Давайте честно. В любом общественном движении есть те, кто за идею, и те, кто за деньги. А также есть закономерность: те, кто за идею, — это обычно рядовые активисты. А те, кто за деньги, — на руководящих постах. Так уж вышло. Бывают, конечно, исключения, бывает счастливая комбинация мотиваций (и дело хорошее, и деньги платят — думает человек и радуется), но это редко. В России — совсем, исчезающе редко.
Никакой веры в искренность медийных персон, оперирующих суммами в сотни тысяч долларов (это как минимум, обычно больше) в России давно нет и быть не может. Почти вся наша публичная политика — это хорошо оплаченный спектакль, ирреалити-шоу для телевизоров и интернета. И если посадят большую шишку, но выпустят рядовых активистов — никто не заплачет.
Перед законом все должны быть равны?
Да.
В тюрьме плохо всем?
Да.
Но когда в тюрьму попадает обычный человек, не успевший убежать от ОМОНа или просто сделавший какую-нибудь сияющую глупость вроде бессвязного призыва к беспорядкам в течение трех минут — это совсем плохо. Такой человек в политику с посадками играть не нанимался, причем в прямом смысле. До того как проиграть, он ничего не выиграл. А далее обычно происходит одно и то же: пламенеющие сердцем активисты получают приличные сроки, а их лидеры дают интервью и пишут книги.
И публичная политика продолжает делаться за счет этих незаметных, случайных, бесплатных жертв. Очень логично, очень объяснимо. Но было бы лучше, если наоборот. Те, кто играл в политику осознанно и с большими деньгами, — они по крайней мере понимали, на что идут. И они будут знать, за что сидят.
Так и тянет написать под конец: «Мир хижинам, война дворцам».
