«Чтобы ракеты не падали, нужно менять всю систему»

ОАО «Военно-промышленная корпорация «НПО машиностроения» участвовало в разработке и производстве ракет «Протон» с начала 1960-х годов. Впоследствии производство ракет гражданского назначения было передано в центр Хруничева, а реутовское предприятие сосредоточилось на военных разработках. Герберт Ефремов, ныне почетный генеральный конструктор и почетный гендиректор НПО, возглавлял эту организацию с 1984 по 2007 год. Он объяснил «Известиям», почему российские ракеты падают чаще советских.

— Герберт Александрович, хотелось бы услышать ваше мнение — в чем причина аварии 2 июля?

— Причину должна выяснять комиссия. Там достаточное количество телеметрических данных, чтобы точно определить, что именно сломалось. Но еще в середине 1980-х годов мы готовили фильм об истории «Протонов». Там есть кадры катастрофы «Протона» конца 1960-х — начала 1970-х годов. Они практически полностью повторяют кадры, которые все видели по телевизору 2 июля. Если вы посмотрите внимательно, то увидите, как в факеле двигателей появляется рыжая полоса — это окислитель, азотная кислота. За всё время запусков «Протонов» первая ступень у них отказывала всего восемь раз. Очевидно, что отказал один из шести двигателей первой ступени. А почему он отказал, виновны человеческий фактор или техническая часть, это должны определить расшифровки телеметрии. В течение нескольких дней специалистам будет ясно, что произошло. Ракета надежная, серийная, у нее уже под 500 пусков.

— Восемь отказов первой ступени — это много или мало?

— Надо разделять, что натворили люди, а что — техника. Часть отказов была связана не со ступенями ракеты. Например известная история (катастрофа в 2010 году, когда Россия также потеряла три спутника ГЛОНАСС. — «Известия») с увеличенным резервуаром топлива разгонного блока, когда его недозаправили и не хватило скорости, люди не разобрались с документацией. Но техника также имеет свойство отказывать — и это другая история.

— Как контролируют техническое состояние ракеты до запуска?

— Сначала ракета по частям доставляется в монтажно-испытательный корпус на Байконуре. Там ракета собирается и проводится ее «сухая» проверка — электрические цепь, болты, пиропатроны, стыковка и пр. Потом она везется на пусковую установку, соединяется с заправкой, снова проверки и подготовки, затем старт.

— Роскосмос тратит большие средства на исследования, технику, а в результате — авария. Почему так происходит?

— Сейчас была не исследовательская работа, а серийный запуск. Серийной ракетой надо было вывести на орбиту серийные спутники — это не исследования. И отказ в такой ситуации означает: что-то в существующей системе не работает, в контроле, в обработке, в проверках. Сейчас будут с этим разбираться.

Но надо понимать: Роскосмос — это контора чиновников, точнее, организаторов и руководителей всего дела. Они не могут заглядывать в гайки и болты, но должны организовать работу так, чтобы всё шло как надо. Все технологические операции в серийном производстве — отработаны. Расписаны инструкции, кто что контролирует. Иначе бы не летали космонавты на ракетах «Союз». Серийное должно быть четко контролируемым.

— То есть винить в аварии Роскосмос неправильно?

— Каждый виноват в чем-то своем. Если Роскосмос не организовал работу, не оплачивает ее как надо, где-то потеряли кадры, где-то потеряли технологию, где-то материалы заменили без подтверждения проверками, значит, и его вина есть. Но главная ответственность — на фирмах, которые проектируют и создают ракеты, с них спрос.

У нас уже не советская система, где всё было расписано, были строжайший контроль и регулярная оплата и молодежь шла в отрасль. Мы от этой системы отошли, двинулись в сторону рынка. Как в США — когда всё сделано частными фирмами. Boeing — частная фирма, Lockheed — частная, частные корабли уже летают и стыкуются с МКС.

Сейчас мы ни там, ни тут, и ничего у нас определенного нет. Вице-премьер Дмитрий Рогозин, взявшийся за реформу отрасли, должен реорганизовывать всю систему, привести или к советскому варианту, или к рыночному. В промежутке будете получать бесконечные сбои.

— Но ведь и в советские времена были аварии, вы же сами об этом говорили.

— Были, но таких частых аварий не было. Они случались во время экспериментов, при освоении каких-то новых вещей.

— Нужно ли как-то менять систему финансирования отрасли?

— Сколько ты не собирай всех руководителей, если не будет рабочих — делать нечего. Должно быть нормальное финансирование рядового штата.

Нужно отчетливо видеть, куда идут деньги. Помните, был случай, когда на «Протон» поставили блоки буквально из какого-то сарая, кто-то за хорошую цену поставил дерьмо.

Или запускали «Союзом» спутник «Персона» — он работал 10 дней. Начали разбираться, а там комплектующие откуда-то из Индонезии или из Кореи, в их документации было написано, что при космических излучениях они проживут 10 суток, они столько и прожили. Вот и погубили 5 млрд рублей.

— Как такое возможно?

— У нас всё возможно.