Эта фраза наверняка войдет в корпус наиболее устойчивых мемов русского языка. Ведущий телеканала «Россия 24», комментируя в прямом эфире запуск ракеты-носителя «Протон» с тремя спутниками системы ГЛОНАСС на борту, произнес ее через пять секунд после отрыва ракеты от стартового стола.
— Что-то, кажется, идет не так, — сказал ведущий. — Что-то не так. Кажется, это будет катастрофа.
Ракета перевернулась в воздухе, направилась к земле, стала разваливаться и взорвалась.
«Что-то, кажется, идет не так», — скажет любой поверхностный наблюдатель после первого взгляда на происходящее в нашей стране. Очередное падение ракеты со спутниками словно бы ставит жирную точку в последовательности событий последних двух дней: увольнение Ирины Антоновой из Музея изобразительных искусств имени Пушкина и объявление о радикальной реформе академической системы страны. Бескомпромиссный обличитель русской коррупции А. Навальный немедленно написал, что причиной аварии стало «чудовищное открытое воровство», совершавшееся в рамках программы ГЛОНАСС. При чем тут система ГЛОНАСС, если взорвались не спутники, а ракета, разработанная еще в шестидесятых годах прошлого века, причем одна из самых надежных тяжелых ракет в мире (надежность около 90 процентов)? А неважно. Важно, что что-то не так.
Так и с увольнением Ирины Антоновой. «Пропал дом, — пишут про музей культурные люди. — Теперь там будут сплошные перформансы и инсталляции». А циники шутят: «Мединский таки вынес Ленина из Мавзолея». Удивительно, но в данном случае правда за циниками. Ирине Александровне 91 (!) год, 52 (!!) из которых она руководила музеем. В последнем своем проекте по воссозданию в Москве Музея нового западного искусства она потерпела неудачу, но проиграла достойно — ушла на покой. И, кажется, было бы вполне уместным проводить ее так же достойно — наградить, например, недавно введенным званием «Герой Труда». Если не она герой труда — то тогда кто? Но давайте вернемся к культурным. Опасения поборников традиционной культуры в том, что теперь что-то пойдет не так и новый директор ЦМИИ имени Пушкина Марина Лошак немедленно принесет в Греческий зал свое любимое наивное искусство и русский авангард напоминает стенания Навального про ГЛОНАСС. Простите, а кто привез в Москву Пикассо и Матисса? Кто привез Модильяни и Дали? Малевич, Кандинский, Филонов, Шагал — кто их привез в 1981-м? И если культурные скажут, что все вышеперечисленные — это уже и не авангард никакой, а настоящая классика, то я им напомню год 2001-й. Первую большую выставку Энди Уорхолла в Музее имени Пушкина. Ирине Антоновой было 79.
— Ну хорошо! — скажет иной наблюдатель. — Ладно! Но с академией наук-то как быть? Тут-то ведь точно кажется что-то не так!
И точно: тут, кажется, что-то не так. Население СССР в 1989 году составляло почти 287 млн человек. В Академии наук СССР в том же, 1989 году состояло 323 академика и 586 членов-корреспондентов. То есть по одному академику или члену-корреспонденту на 316 тыс. человек.
Сейчас население России составляет 143 млн человек. В Академии наук России сейчас состоит... 500 академиков и 746 членов-корреспондентов. То есть по одному академику или члену-корреспонденту на 115 тыс. человек.
Еще раз: в нынешней Академии наук состоит почти в полтора раза больше членов, чем в АН СССР. А плотность ученых по отношению к населению почти в три раза больше, чем при советской власти.
Процитирую из устава РАН: «Главная обязанность членов Российской академии наук состоит в том, чтобы обогащать науку новыми достижениями».
А теперь, внимание, вопрос: когда наука обогащалась новыми достижениями, как говорится, более лучше — при советской власти или сейчас? Нет ли у вас ощущения, что что-то, кажется, идет не так?
Противники предлагаемой правительством реформы академии в один голос твердят, что нельзя подходить к фундаментальной науке с позиции эффективности. И это святая правда, поскольку совершенно непонятно, по каким критериям измерять эффективность фундаментальной науки. По публикациям в западных научных журналах? Да вряд ли. По цитируемости этих публикаций? Не знаю. По рейтингам университетов? Увольте. Но я не призываю вас измерять эффективность науки. Я просто прошу пояснить мне, как так получается, что членов академии наук стало больше, а науки вокруг нас — как-то меньше? «Роснано» есть — нано нет. Инновационный центр «Сколково» есть — инноваций нет. Академия наук есть — наук нет. Что-то не так?
Причем это ведь не сейчас вдруг всех осенило. За последние сутки я перечитал множество публикаций на тему, и вот вам цитата, скажем, из статьи астронома Ефремова: «Российская наука напоминает сейчас потревоженный муравейник. Предстоит новая реформа науки. Предполагается сохранить лишь наиболее эффективные институты и наиболее успешные направления, и за счет этого увеличить финансирование остальных — в надежде получить в результате больший «выход». Угадаете год? Не угадаете. 2004-й. То есть реформу хотели начать еще 10 лет назад.
Но что-то, кажется, пошло не так.
