Ну вот, подписана очередная порция законов, оставляющих, я бы сказал, странное послевкусие. И дело не в том, что они сырые (хотя они и впрямь сыроваты), и даже не в том, что они вряд ли будут работать, — а если и заработают, то не понятно, на какую мощь (или немощь), а главное, в какую сторону... Каждый из принятых за последний год «получрезвычайных» законов характеризуется как правомерностью, так и необязательностью: принять его можно (или было можно), но это отнюдь не означает, что принять его нужно (или было нужно); каждый такой закон нарушает не права человека, а принцип Бритвы Оккама: он без крайней необходимости приумножает сущности.
Рассмотрим в этом контексте обсуждаемый сейчас в кулуарах Думы, казалось бы, совершенно анекдотический законопроект о запрете жениться (или выходить замуж) в четвертый раз. В принципе определенный смысл можно усмотреть и в нем: человек, трижды побывавший в законном браке, трижды разведшийся и вновь стремящийся в загс, а то и во Дворец бракосочетания, заведомо профанирует сам по себе институт брака. Есть, правда, «синие бороды» и «черные вдовы», но понятно, что речь не о них. И да, невесте или жениху стоит 20 раз подумать, прежде чем связать себя брачными узами с таким человеком. И они, кстати, обычно и думают, они крепко призадумываются над матримониальным прошлым избранника или избранницы. Ну и далеко не все придают значение штампу в паспорте.
То есть принять такой закон вообще-то можно. Большого вреда от него не будет. Но и большой пользы тоже. Брачные аферисты (если законопроект метит именно в них) перестроятся и подстроятся под него первыми: на смену контрактам и завещаниям придут дарственные… Точно так же, как первыми под только вчера подписанный закон о запрете на пропаганду гомосексуализма подстроились пропагандисты гомосексуализма, загодя развернув беспримерную кампанию не столько против принятия закона (с самого начала было понятно, что его примут), сколько именно что запрещенную в предусмотренном законом смысле.
Все наши «получрезвычайные» законы можно, разумеется, назвать «законами быстрого реагирования» (на ту или иную конкретную проблему) — но характеризует ли это их в лучшую сторону? Чтобы закон работал, он должен быть рассчитан на длительную перспективу; в противном случае неизбежно получается кампанейщина. Вот, отложили на год принятие закона против курильщиков — и слава богу: за год, глядишь, и проблема рассосется: не проблема курения, понятно, а проблема драконовских мер против курильщиков; прискорбный опыт соседней Украины тому порукой... Кроме того, это «законы легкого приготовления»: их пишут и принимают чуть ли не на коленке, в них попадаются заведомо неудачные формулировки (вроде «иностранных агентов» в законе об НКО), отсутствует или недостаточно четко прописан и состав преступления, и диапазон наказания…
Но главная беда всё же в том, что они нарушают принцип Бритвы Оккама. Любое из негативных проявлений, с которыми призваны бороться «законы быстрого реагирования», вполне может быть — при наличии политической воли — обуздано или загнано в общественно приемлемые нормы и силами законодательства двухлетней (и более) давности и без таких новелл. Тот же закон «О реабилитации нацизма», о котором шла речь в двух моих предыдущих колонках, — неужели вы думаете, что и без этого закона (но при наличии политической воли) не нашлось бы управы на тех, против кого он всей сутью своей направлен?
Особенность «получрезвычайных законов» и в том, что каждый из них по отдельности, повторяю, серьезных возражений вызвать не должен, а вот вся совокупность настораживает. Причем настораживает отнюдь не «попранием демократических ценностей» или «сворачиванием свобод, а то и свободы», а множеством суетливых и очевидно лишенных особого смысла движений, по слову Иммануила Канта, сказанному, правда, по другому поводу. И ничего в этом хорошего, разумеется, нет — ни для государства, ни для общества, ни для самой Думы.
Она у нас, конечно, только чисто формально законодательный орган, тогда как на самом деле — законосовещательный. Но и законосовещаться лучше о главном. От Думы ждешь прежде всего «кровопролитиев», по слову Салтыкова-Щедрина, — «кровопролитиев» в хорошем смысле, естественно, — а она всё ест и ест чижиков. И вот когда начинаешь понимать, что она ест только чижиков (а для такого понимания достаточно окинуть мысленным взором весь корпус «законов быстрого реагирования»), наступает неприятное прозрение. И поневоле призадумываешься над тем, нужна ли нам Дума вообще — и конкретно эта Дума в частности.
Был в советское время такой анекдот. Провели одному представителю малого народа Крайнего Севера в чум телефонную линию. И звонит он в ближайший аэропорт. Сколько стоит билет до Москвы? А до Питера? А до Владивостока? А до Одессы? Его спрашивают: «А куда вы все-таки собираетесь лететь?» — «Да никуда я не собираюсь лететь, однако! Скучно, однако! Совсем нечем заняться, однако!..» Вот и в нашем случае похоже на то, что Думе, однако, всего-навсего скучно. Вот и принимается она то за НКО, то за сирот, то за геев, то за брачных аферистов — и каждый ее вопрос (дежурному по аэропорту) естествен и разумен, хотя и не обязателен, а вот вся совокупность… Тем более что лететь она явно не собирается никуда: ей хорошо и у себя в чуме, то бишь в Охотном Ряду.
