По-моему, люди разучились читать, то есть буквы и слова видят, а что написано — нет. Немудрено: если дела в нашем книжном бизнесе так и дальше будут идти, как идут, то скоро придется переходить обратно на какое-нибудь иконографическое письмо. Толку писать по-русски, если все равно никто не понимает.
Правда, Максим Кононенко выступает в данном случае не как читатель, а как писатель. Он выпустил несколько книжек и теперь думает, что всё понимает про то, как издавать и продавать книги. Это трагическое заблуждение побуждает писателя возмущаться жадностью продавцов интеллектуальной литературы.
Вообще-то скандал с ценой на нового Пелевина тлеет в Сети уже несколько месяцев, но вот только сейчас обрел какие-то зримые очертания: директора нескольких книжных магазинов (маленьких, интеллектуальных) написали открытое письмо директору «Эксмо» (см. Colta.ru). Поскольку писали они как участники рынка другому участнику рынка, у них не было необходимости объяснять вещи, которые любому участнику рынка очевидны.
О-кей, я объясню. Средняя наценка на книгу в магазине 70% — это чудовищно, с этим согласится любой книгопродавец. Но это наша реальность. И не потому, что продавец жадный, а потому, что с этих 70% ему нужно заплатить аренду, зарплату сотрудникам, коммуналку, а еще одному пожарному инспектору, другому санитарному надзору и так далее едва ли не до бесконечности — будто вы не знаете, как это бывает. И еще налоги.
Известно ли Максиму Кононенко, сколько стоит арендовать помещение в центре Москвы или Петербурга? Если твой магазин — в третьем дворе с темного переулка, то, пожалуй, 40% тебе хватит, чтобы через месяц не закрыться. Если в твой магазин входят с Тверской или с Невского — может не хватить и 120%. Плохо? Безусловно. Но что делать — у нас ведь laissez-faire, и помещения — точно такой же товар, как книги или, к примеру, сантехника.
Выходя из типографии, книга стоит 40 рублей, выходя со склада издательства, скажем, 100, а в магазине — уже 250. Так это у нас работает. Писатель получает с каждой в лучшем случае 10 рублей. Если писателя этот факт вопиющей несправедливости заставляет воздержаться от написания книги, его можно понять, — ему нужно переквалифицироваться в читатели. Научиться различать в письменной речи эмоциональные оттенки для начала. Почему бы не начать учиться прямо сейчас? Пример первый: слова про пелевинский гонорар в $1 млн в тексте открытого письма — ирония. «Где деньги, Зин? Неужто автор зажал?»
Что там произошло с Пелевиным? Скажу честно: не знаю. По моему глубокому убеждению, этим вопросом должна заниматься антимонопольная служба. А пока она спит, я расскажу одну старинную притчу, приписываемую синологами перу философа XVI века Кэ Тяня.
Был когда-то в Поднебесной печатный дом Мо Сквэ. Был он самым богатым не только потому, что печатал большую часть, около 80%, всех глиняных табличек, но и потому, что ему принадлежало около половины всех лавок, в которых эти таблички продавались. В самом богатом печатном доме печатали и самого знаменитого писателя Поднебесной Ле Пе — любое новое сочинение которого в любом случае было обречено на успех. И вот однажды Мо Сквэ решил, что незачем делиться прибылью от продаж глиняных табличек Ле Пе с владельцами маленьких лавок. Для этого Мо Сквэ решил продавать напечатанные таблички в лавки не по 200 юаней, как обычно, а по 400. По логике каждая маленькая лавочка должна была бы в таком случае брать с покупателя по 800 юаней. Но сферический вакуум свободного рынка не был еще изобретен в Поднебесной. Вместо этого Мо Сквэ, понимая, что такая цена вызовет крестьянские восстания и гнев Императора, потребовал от владельцев лавок продавать новые глиняные таблички по 500 юаней, то есть себе в убыток. Добиться этого было тем проще, что ведь половина лавок уже принадлежала Мо Сквэ, так что он мог устанавливать там любые цены, которые хотел.
Однажды эту притчу рассказали знаменитому разбойнику, который наводил на все рынки Империи такого страху, что даже его имени никто не упоминал всуе, а называли его просто Малиновый Кафтан, потому что именно такой кафтан он имел обыкновение носить. Разбойник выслушал притчу и сказал, что он-то давно уже работает именно по этой схеме. И, скажем, если видит крестьянина, везущего в город продавать рис, заставляет его отдавать большую часть заработка, угрожая в противном случае никогда больше не пустить на городской рынок, намекая на то, что именно благодаря ему, Малиновому Кафтану, на дорогах Поднебесной царит мир и покой, и убеждая, что если он, Малиновый Кафтан, разорится, то некому будет обеспечить крестьянину безопасность, когда он будет возвращаться в деревню, продав рис.
