«В двадцать три часа двадцать пять минут сотрудник ЦРУ, работавший в посольстве под дипломатическим паспортом, был задержан при закладке тайника в башне моста через Москву-реку и доставлен в приемную КГБ на Кузнецкий мост. Во вскрытом контейнере, помимо ампул с ядом, лежали инструкции и вопросники, последние, решающие, перед началом операции «Факел».
Так, сухо, почти телеграфно, описывал классик советского «шпионского романа» Юлиан Семенов завершение многоходовой операции КГБ по предотвращению агрессии против вымышленной африканской страны Нагонии (под которой, впрочем, легко угадывается Ангола). В фильме, снятом по мотивам книги Семенова, задержание сотрудника ЦРУ показано более зрелищно: ночь, темные пролеты Краснолужского моста, вырастающие, словно из-под земли, оперативники, вспышки фотокамер, фиксирующих взятого с поличным «советника по культуре» посольства США в Москве...
История эта, кстати, Семеновым не выдумана — в 1977 году советские контрразведчики действительно задержали на Краснолужском мосту сотрудника американского посольства, закладывающего тайник, — правда, это был не «советник по культуре», а числившаяся вице-консулом Марта Петерсон (недавно она выпустила интересную книгу мемуаров «Вдова шпиона», где рассказывает и о «засаде», устроенной коварными русскими). Да и к Анголе та давняя операция отношения не имела — московский «контакт» Петерсон, сотрудник МИДа Александр Огородник, был интересен американцам прежде всего как источник сведений о долгосрочном планировании внешней политики Советского Союза.
Другие времена, другие шпионы. Задержанному в ночь на 14 мая третьему секретарю посольства США в Москве Райану Кристоферу Фоглу была, судя по всему, нужна информация о том, что происходит в самой проблемной зоне России — в республиках Северного Кавказа. Во всяком случае, как следует из короткого видеосюжета, показанного телеканалом Russia Today, взяли его не на закладке тайника, а при встрече с потенциальным объектом вербовки — офицером ФСБ, занимающимся «борьбой с терроризмом на Северном Кавказе».
По версии ФСБ, озвученной в видеосюжете, Фогл звонил своему несостоявшемуся агенту дважды. В первый раз получил отказ, но почему-то стал настаивать. И настоял-таки на своем: договорился о встрече в темном пустом парке, где его и повязали. В дурацком блондинистом парике и бейсболке американский резидент напоминает участника гей-парада, которому правильно ориентированные граждане немного намяли бока.
Честно говоря, было бы интересно послушать, что cотрудники американского посольства говорили Фоглу, когда везли его с Лубянки на Новинский бульвар. «Держись, парень, ты вел себя молодцом?» Или все-таки «Чему тебя учили в школе, сынок?».
А учить-то должны были тому, что если объект вербовки наотрез отказывается идти на контакт, и при этом еще является сотрудником спецслужб противника, то, во-первых, вербовка была плохо подготовлена, а во-вторых, повторный подход к объекту чреват провалом. Потому что нормальный сотрудник спецслужб обязан сообщить о попытке вербовки своему руководству. Что автоматически «засвечивает» резидента.
Конечно, мы можем предположить, что офицер, занимающийся борьбой с исламским терроризмом, не так уж категорически отверг первое предложение американца. И тогда Фогла просто заманили в ловушку. Но Фогл, надо сказать, сделал все возможное, чтобы превратить свой прокол в то, что на языке блогеров называется epicfail. Он пришел на встречу, экипированный как настоящий «рыцарь плаща и кинжала» — с запасным париком, микрофоном, несколькими парами темных очков, атласом Москвы, компасом (чтобы не заблудиться в парке?), двумя ножами и мощным фонарем. Кроме того, у Фогла было с собой замечательное письмо, начинавшееся словами «Дорогой друг!» и скромно подписанное «друзья». «Дорогому другу» предлагалась в виде аванса сумма в $100 тыс., а дальше по миллиону в год за долговременное сотрудничество с обещанием дополнительных бонусов за полезную информацию, интересующую «друзей». Обстоятельно пояснялось также, как поддерживать связь — никаких устаревших передатчиков или закладок в пилонах мостов, только безопасная Google-почта, в которую «друзья» рекомендуют входить из кафе, оборудованных Wi-Fi.
Техника действительно по сравнению с 1977 годом шагнула далеко вперед. Но методики вербовки если и изменились, то лишь в сторону упрощения, если не сказать — примитивизации. В мемуарах легендарных разведчиков говорится, что каждая вербовка — это очень тонко рассчитанная психологическая игра — на слабостях человека, на его комплексах, на амбициях. Фогл, судя по всему, этих мемуаров не читал.
Когда летом 2010 года в США была раскрыта российская агентурная сеть, куда входила известная ныне телеведущая Анна Чапман, западные журналисты соревновались друг с другом в остроумии, рассуждая о катастрофически низком уровне современной русской разведки. Но, честно говоря, на фоне париков и фонариков Райана Фогла Чапман и ее коллеги выглядят настоящими профессионалами. Хотя, конечно, и их деятельность показалась бы разведчикам времен холодной войны вопиющим дилетантизмом. Похоже, что разведка как институт в наши дни переживает глубокий кризис, и это неудивительно. Та разведка, героями которой были Абель и Зорге, Лоуренс и Даллес, была высоким искусством, расцветшим в условиях серьезного информационного дефицита. Тотальная информационная свобода и глобализация подточили те основы, на которые опиралась профессия разведчика. То, что тридцать лет назад воспринималось как курьез («90% информации разведка получает из открытых источников»), стало аксиомой. Громоздкие бюрократические институты разведки оказались малоэффективными там, где быстро и качественно справлялись с поставленными задачами «мозговые центры» корпораций и неформальные сети ученых и общественных деятелей.
