Два года назад, накануне Дня Победы Владимир Путин объявил о создании «Общероссийского народного фронта», представителям которого предстояло пройти в Государственную думу по спискам партии «Единая Россия». На первых заседаниях этого объединения собрались за одним столом руководители разных общественных организаций: особенно впечатляющим было одновременное присутствие в президиуме глав профсоюзов и объединения предпринимателей. Кроме них в ОНФ вошли представители спортивных, женских организаций, общества автолюбителей и т.д.
Казалось, что вместо и без того всеохватной «Единой России», чья идеология была и так предельно размыта, приходит новая правящая партия, всеохватность которой настолько безгранична, что позволяет интегрировать в единое политическое целое традиционных политических антагонистов.
Появление второй партии было обусловлено серьезными противоречиями в сфере управления внутренней политикой. Интрига не исчерпывалась сугубо аппаратным конфликтом. Прежний «политштаб» страны не просто делал ставку на «Единую Россию», он укреплял ее как главную, если не единственную системную партию страны, и по отношению к этому проекту даже слабая фронда Сергея Миронова приобретала некий оппозиционный оттенок, во что сегодня даже сложно поверить.
В «однопартийном» курсе прежнего «политштаба» была своя логика — посредством одной «партии власти» действительно легче решать проблемы регионального управления, легче бороться с разнообразными мафиями на местах, поскольку тот, кто не попадает в местный «партактив», автоматически оказывается вне политической игры. А чтобы попасть в данный «актив», нужно было постараться и поработать, вести себя прилично, выучить по слогам слова «модернизация» и «инновации», например. Однако, безусловно, никакой серьезной политической роли в центре такая партия играть не могла.
Неожиданное появление ОНФ взрывало всю эту вертикальную конструкцию. Цена места в партактиве должна была упасть, потому что становилось непонятно, насколько это место необходимо для дальнейшего продвижения наверх — не следует ли для этого выписываться из ЕР и прописываться в ОНФ?
Того, чего так боялись либералы, а именно превращения «Народного фронта» в охватывающее все сегменты и страты общества движение, ориентированное непосредственно на главу государства, не произошло. ОНФ продолжал существовать в качестве проекта, а не реального политического движения. Местные кампании продолжала вести и выигрывать «Единая Россия», причем, как в случае с губернаторскими выборами в Рязани, оппоненту кандидата от правящей партии не помогло формальное членство в ОНФ. На время стало опять казаться, что прежняя логика внутреннего управления возобладала и страна вновь поворачивается к полуторапартийной системе по типу ЕР против системной оппозиции.
Однако лондонское выступление прежнего политического куратора Владислава Суркова, в котором он не только выразил поддержку идеи двухпартийной системы, но и сказал о необходимости строить вторую партию при помощи исполнительной власти, свидетельствует о том, что проект ОНФ может быть использован и его прежними противниками.
Несложно заметить, в том числе по той же самой лондонской речи Суркова, что нынешняя система испытывает серьезные напряжения, обусловленные внутриэлитным конфликтом. Этот конфликт имеет две стороны. Одна сторона касается экспертных разногласий по поводу экономической политики. И социал-государственники, и либералы кудринской школы сходятся на том, что экономический рост завершился и в конце года возможен, если не гарантирован, спад. Рецепты предлагаются разными экспертными группами разные, но каждый из них одинаково рискован и чреват серьезными социальными издержками. Я думаю, ни у одного меня возникает естественный ответ, что этот конфликт можно хотя бы попытаться решить электоральным путем. Какая партия победит на выборах, той и надо поручить формировать правительство. Разумеется, в этом случае лидерами партии и потенциальными премьерами должны стать потенциальные лидеры экспертных группировок, то есть люди с самостоятельной идеологической позицией, своим представлением о том, что следует, а чего не следует делать в экономике.
Вторая сторона нынешней ситуации связана с противостоянием хозяйственных кланов, которые сегодня стараются напрямую оказывать влияние на политический процесс, используя в том числе хорошо забытое в нулевые годы искусство вброса компромата через средства массовой информации. Сегодня война ведется уже не в телеэфире, а в пространстве интернета. Но методы те же.
Конечно, если власть решится на такой сценарий, выборы немедленно сделаются гораздо менее управляемыми, чем сегодня. Ставки резко возрастут, при этом возникнет вопрос и о последующих взаимоотношениях правительства и президента, который должен будет сохранять равноудаленность от соперничающих двух партий. Но если такой вариант рассматривается в правящих кругах, зависший в воздухе проект ОНФ приобретет некий крипто-демократический характер. Из очередной страшилки для либералов ОНФ станет инструментом либерализации нашей системы.
Обращает на себя внимание в связи с этим и недавнее выступление в печати председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, где он дал понять, что страна нуждается в новом общественном договоре, который позволит прекратить «войну всех против всех» и вернет доверие к государственным институтам. Зорькин говорит как будто на другую тему, но в контексте выступления Суркова его статья кажется еще одним свидетельством в пользу существования у отечественной политической элиты некоего плана, или проекта, который мог бы позволить враждующим сторонам договориться по-хорошему, не прибегая к авторитарным методам разрешения политических и хозяйственных споров.
От себя отмечу, что главная проблема на сегодня — это почти полная приватизация интеллектуального поля враждующими экономическими группировками. Благодаря разоблачениям последнего времени мы уже довольно много знаем о том, насколько глубоко пронизана этими частными интересами российская уличная оппозиция. В экспертных слоях дело обстоит, боюсь, еще хуже: здесь уже стало принято, что называется, играть за «своих», мало беспокоясь об общем благе.
В своем время философ Иммануил Кант в трактате «О вечном мире» утверждал, что разум видит аналитическую возможность построения правового порядка в обществе, как он говорил, «дьяволов», то есть клик, разъединенных своими частными материальными интересами. То есть право формально может восторжествовать в этом мире в том случае, если силы «дьяволов» придут к равновесию. Однако я думаю, что в данном знаменитом пассаже слово «разум» следует понимать не только абстрактно, но и в качестве совокупности общественных групп, заинтересованных в этом самом господстве «разума». Иными словами, речь идет о людях, которые, обладая интеллектом и влиянием, хотели бы не только победы «своих» в поединке с «чужими», но и того общества, в котором этот конфликт «своих» с «чужими» решался бы правовым путем.
И вот такую среду нужно в определенном смысле выращивать и охранять от сорняков. Ее нужно поддерживать и давать ей слово. Ее голос должен звучать никак не глуше лоббистов тех или иных групп интересов.
В этом случае проект воссоздания «второй партии», причем как на элитно-экспертном, так и на массовом уровне, может оказаться весьма успешным. А это позволит решить многие насущные проблемы.
