Как ни прискорбно, теракты стали одним из инструментов управления обществами, позволяющими резко менять их настроения и побуждать к действиям, немыслимым еще за мгновение до несчастья.
Как минимум теракты кардинально преобразуют повестку дня. Так, Бостон разом отодвинул на второй план обе колоссальные стратегические неудачи американской внешней политики последнего времени — и Сирию, и Северную Корею.
Немусульманская часть первой, понимая, что победа «исламской демократии» означает для нее поголовное вырезание, смогла приостановить стратегию глобальной хаотизации исламского мира.
Шантаж же со стороны КНДР представляется элегантным ответом Китая на заявление США о переносе центра тяжести своей глобальной стратегии в Азиатско-Тихоокеанский регион. Этот ответ обнажил всю беспомощность США, вынужденных отменить маневры и обратиться за помощью к Китаю же! Правда, позор госсекретаря Керри в Пекине удалось вытеснить из «повестки дня» — сначала замалчиванием глобальными медиа самого факта визита, а затем очень кстати (как это ни кошмарно звучит) подоспел теракт в Бостоне.
Характерна трогательная поспешность, с которой описаниями «нестандартного» характера теракта попытались заранее снять напрашивающиеся обвинения с нового стратегического союзника США — исламского фундаментализма. Получится это или нет, но замысел прозрачен: новая жена Цезаря должна быть вне подозрений. Не для того еще Чейни рисковал репутацией (и попался-таки журналистам за переговорами с «Аль-Каидой» в апреле 2006 года!), чтобы ставить под угрозу новую глобальную стратегию.
Так что виновными в теракте могут быть назначены кто угодно — и сирийцы, и КНДР, и Иран, и безумец-одиночка, и представитель «американских фашистов», — но, скорее всего, не исламские фундаменталисты, эта «новая штурмовая пехота» США.
Вместе с тем вне зависимости от того, займутся ли они очередным этапом «борьбы с террористами до последнего мирного жителя» или предпочтут подержать дамоклов меч над многими головами сразу, первые экономические последствия теракта ясны.
Как и в 2001 году, американское общество сплотится — как вокруг власти (как раз накануне теракта уровень одобрения деятельности правительства упал до рекордных 28%), так и на сугубо бытовом уровне, а прилив солидарности всегда повышает конкурентоспособность.
Вероятно, незначительное и временное, но все же ослабление доллара подстегнет экономику, находящуюся в начале реиндустриализации, — и одновременно поможет представителям реального сектора в их противостоянии финансовым спекулянтам. Ближе к лету, когда в Италии не удастся сформировать правительство, что может привести к обращению страны к МВФ и ЕЦБ за помощью и вводу в ней фактического внешнего управления, евро ослабнет, и это укрепит доллар, — но пока теракт дал реальному сектору США «глоток конкурентоспособности».
Понятно, что военные и структуры безопасности используют теракт для «бюджетного реванша», остановив урезание своих бюджетов и, вероятно, получив новые полномочия (в том числе за счет нового ограничения гражданских прав и свобод). Кто из них откусит основной кусок от пирога, который преподнесет им шокированное общественное мнение, и каким именно будет этот кусок — зависит от исхода предельно циничной, но вполне понятной конкуренции за «назначение виновников». Но увеличение расходов на безопасность как элемент «военного кейнсианства» (опробованного Рузвельтом и с блеском примененного в мирное время Рейганом) поддержит американскую экономику, а то и придаст новый стимул технологическому прогрессу.
Вызвав понятный страх, теракт изменит движение глобальных спекулятивных капиталов. Их переток на рынки Юго-Восточной Азии привел к ослаблению традиционных спекулятивных рынков: накануне теракта золото продолжило падение, долетев с $1900 до $1360 за тройскую унцию, и даже нефть (Brent-смесь) перешла «психологический Рубикон» в $100 за баррель.
Правда, у этого падения была и вторая, фундаментальная причина: груз долгов нарастал так быстро, что даже безудержная кредитная эмиссия не могла ослабить нехватку ликвидности в ряде секторов, предвещавшую срыв в глобальную депрессию.
Но теперь напуганные спекулятивные капиталы метнутся в проверенные временем активы, поддержав цены нефти и золота. Для последнего, возможно, это станет началом нового ценового ралли.
Таким образом, теракт в Бостоне скорее поддержит экономику — и США, и всего мира. Но это само по себе демонстрирует исчерпанность традиционных, собственно экономических методов регулирования. А когда поддержание функционирования системы требует методов, отрицающих ее устои, — это означает приближение ее краха.
Мир скользит к глобальной депрессии, и трагические экономические последствия срыва в нее померкнут на фоне военных, инфраструктурных и политических катастроф, которые, скорее всего, будут сопровождать этот срыв.
Нам вновь, как и в мае 1941-го, пора готовиться к неожиданностям.
Автор — директор Института проблем глобализации.
