Попробуйте поискать в СМИ информацию об итогах недавнего визита Владимира Путина в Европу. Вы найдете десяток статей о том, как на Путина и Меркель бросились полуголые активистки Femen, дюжину фоторепортажей с демонстрации сексуальных меньшинств в Голландии и, как апофеоз, репортаж с выставки 47 костюмов Петра I, которую российский президент посетил в Гааге. И почти ничего по существу. Можно подумать, что Путин ездил в Европу просто отдохнуть и развеяться.
В немецких газетах упор делается в основном на теме НКО; большой резонанс вызвало предложение Путина направить €1 млрд, выделенный ЕС на финансирование российского гражданского общества, на спасение экономики Кипра. Но понятно, что целью визита президента был не разговор об НКО.
Поездка Путина имела некую вполне конкретную цель, а возможно, и не одну. Формально президент приехал в Германию, чтобы принять участие в открытии ежегодной Ганноверской ярмарки. В воскресенье Путин и канцлер ФРГ Ангела Меркель выступили на церемонии открытия (где их и атаковали голой грудью террористки-Femen-истки), а затем провели переговоры «в узком составе». Обращает на себя внимание тот факт, что в российскую делегацию, помимо обязательного Юрия Ушакова и не менее протокольного Дмитрия Пескова, входила также Эльвира Набиуллина. Та самая, что недавно была назначена главой российского Центробанка.
Там же, в Ганновере, Путин объявил, что Россия все-таки реструктурирует кредит, предоставленный Кипру в 2011 году. «По просьбе Еврокомиссии» и на условиях, приближенных к согласованной «евротройкой» схеме оздоровления финансовой системы острова. Кредит был выдан на 4,5 года под 4,5% годовых. Теперь ставка по кредиту снизится почти вдвое — до 2,5%, а срок его будет продлен на несколько лет.
Но ведь именно с этой просьбой — реструктурировать кредит — и приезжал пару недель назад в Москву министр финансов Кипра. Приезжал, как говорят, готовый почти на всё, но уехал несолоно хлебавши. «Российские банки не заинтересованы в кипрских предложениях», — сообщали тогда информагентства. Но, похоже, дело было не в том, что киприотам нечего было предложить. Гораздо вероятнее, что руководство страны посчитало, что сгинувшие в Laikiи Bank of Cyprus вклады не стоят того, чтобы портить отношения с ЕС.
Поэтому решение о реструктуризации кредита было принято только после личной встречи Путина и Меркель. Впрочем, вполне возможно, что на этой встрече речь шла не только о Кипре, но и о судьбе всей еврозоны. Поскольку переговоры шли за закрытыми дверями, можно лишь предполагать, в каком направлении они двигались. И всё же кое-какие намеки прозвучали. Например, в интервью немецкой телерадиокомпании ARD на вопрос журналиста, доверяет ли еще Россия евро, Путин ответил: «Мы доверяем евро, мы доверяем экономической политике европейских грандов и прежде всего экономической политике руководства Федеративной Республики Германия».
А теперь давайте поразмышляем. Зону евро штормит, как Азовское море весной. Крохотный Кипр едва не спровоцировал крупнейший финансовый кризис в ЕС, в опасной близости от красной черты балансируют Греция и Испания. Российские вкладчики в результате жесткой политики «евротройки» — и в первую очередь ФРГ — потеряли на Кипре значительные суммы денег (общий объем «русских» депозитов, по оценке агентства Moody’s, составлял до кризиса €18,3 млрд). И тем не менее Путин твердо заявляет, что Россия, во-первых, по-прежнему верит в евро, а во-вторых, доверяет экономической политике руководства ФРГ.
Это может означать только одно: на встрече в Ганновере решались задачи гораздо более масштабные, нежели судьба кипрского кредита. Возможно, эти задачи были связаны с новым витком российской приватизации.
Если в ближайшее время мы увидим появление на нашем рынке новых сильных игроков из ЕС, эта версия (на мой взгляд, очень вероятная) подтвердится.
Но, может быть, договоренности простирались еще дальше? Не шла ли речь у Путина с Меркель о реальном, а не риторическом усилении интеграционных процессов между Европой и Россией? Не прощупывались ли возможные пути решения проблем, затрудняющих эту интеграцию (например, по отмене визового режима). Тогда приход на российский рынок больших европейских денег — даже не самоцель, а важный этап того процесса, который был декларирован много лет назад, но до сих пор тормозился на самом высоком уровне.
Разумеется, скептики скажут (эта мантра повторяется неизменно уже 20 лет), что Евросоюзу просто не нужна огромная и не слишком экономически развитая Россия, поэтому все разговоры об интеграции — «в пользу бедных». Однако если 20 лет назад это было хотя бы похоже на правду, то теперь в ЕС достаточно прагматичных технократов, которые видят ощутимую выгоду от максимально тесного сближения с Россией. Правда, на условиях ЕС — например, при безоговорочном принятии Третьего энергопакета. В любом случае здесь есть что обсуждать, и обсуждать серьезно, не на уровне деклараций. И то, что Россия с Германией перешли на уровень серьезного диалога, понравилось, похоже, далеко не всем.
О том, что поездка Путина разозлила определенную часть международных финансовых элит, косвенно свидетельствует две, казалось бы, не связанные с его визитом, публикации. Во-первых, небезызвестное агентство Bloomberg на следующий день после возвращения Путина в Россию опубликовало большую статью, где доказывалось, что российские инвестиционные банки (соответствующие подразделения Сбербанка и ВТБ) выталкивают с рынка своих европейских конкурентов, в первую очередь UBS и Deutshe Bank. Процесс этот идет по крайней мере несколько лет, и никакого информповода для статьи, на первый взгляд, не было. Если не считать возможных договоренностей Путина с Меркель, которые по каким-то причинам не устраивают американцев.
И вторая публикация — на этот раз из голландской прессы. Сразу же после короткого визита российского президента в Гаагу, где Путин вместе с королевой Беатрикс торжественно открыл Год России в Нидерландах, а также провел — опять же за закрытыми дверями Музея судоходства — переговоры с премьером страны Марком Рютте, голландские власти объявили о предъявлении обвинений русскому шпиону. То есть шпион, конечно, не русский — это сотрудник голландского МИДа Раймонд Путерай, но обвиняют его в том, что он на протяжении семи лет продавал России секреты НАТО и ЕвроПРО.
В дипломатии ничего не делается просто так. И предъявление обвинений «русскому шпиону» на следующий день после визита российского президента — это очень красноречивый знак. Знак того, что договоренности, заключенные Путиным в Ганновере и Гааге, кому-то очень и очень не понравились.
А ню-террористки и парады гомосексуалистов, занимающие первые полосы газет, — не более чем дымовая завеса, маскирующая то, что на самом деле имеет значение.
