Не стало последнего живого символа правых экономических реформ, принесших несомненную победу странам, в которых они проводились.
Когда сегодня у нас в стране произносят такие слова, как «приватизация», «свобода предпринимательства», «чикагская школа», то, как правило, в негативной коннотации. И не только из-за 1990-х.
Сегодня почти все «приличные» и «совестливые» мыслители — если не социалисты, то уж, во всяком случае, кейнсианцы. В экономическом кризисе принято винить именно недостаточное государственное регулирование рыночной экономики. При этом все чаще вспоминают и самого Кейнса, и американского президента Франклина Рузвельта, взявшего его теорию на борт. Некоторые идут дальше и напоминают, что в то время, когда в США лютовала Великая депрессия, в сталинском СССР полным ходом шла индустриализация и экономика росла рекордными темпами.
Что же, Рузвельт тоже подстегнул экономику США, правда, национализации и всякого рода пятилетних планов у него и в мыслях не было. Вот только в 1938 году он основал на государственные деньги ипотечную корпорацию Federal National Mortgage Association — больше известную как Fannie Mae, — которая рухнула в 2008 году, увлекая за собой, подобно костяшкам домино, всю мировую финансовую систему, но до сих пор никем не расформирована и по-прежнему субсидируется за счет государственного бюджета.
У меня есть серьезные сомнения в том, что подобного рода корпорацию на фоне кризиса потерпела бы «железная леди». Да и Рональд Рейган вряд ли. И уж точно в два счета разобрался бы с ней Аугусто Пиночет, чилийский диктатор-реформатор, приватизировавший все, включая общественный транспорт, и сделавший Чили самой передовой страной континента.
Когда в самом конце прошлого века добровольно отказавшегося от власти Пиночета начали преследовать те, кого он вернул в страну и кому позволил участвовать в выборах, в результате чего он был арестован в Европе, на его защиту встала именно Маргарет Тэтчер. Экс-диктатора обвиняли в нарушении прав человека, да еще обвиняли социалисты, так что в изрядно полевевшей к тому времени Европе его чурались все. Он как-то враз стал нерукопожатным.
Но только не для Тэтчер. Баронесса приехала в дом, где он содержался под домашним арестом, в сопровождении телевизионщиков и гневно осудила тех, кто устроил охоту на великого человека, который теперь безнадежно болен. Она закидывала министерство внутренних дел письмами до тех пор, пока через год после ее демарша Джек Стро не распорядился отпустить Пиночета без передачи дела в суд.
Многие тогда говорили, что такое отношение к бывшему чилийскому лидеру обусловлено его безоговорочной поддержкой военной операции Великобритании против аргентинских вооруженных сил на Фолклендах. Думаю, это чушь. Гораздо в большей степени их роднил общий учитель — нобелевский лауреат Милтон Фридман, всю жизнь посвятивший разоблачению того, что он называл «наивным кейнсианством». Немудрено, что у Рональда Рейгана он оказался экономическим советником.
Пиночет любил повторять, что делает ставку на средний класс, что его нация — это не «нация пролетариев, а нация собственников». Примерно то же чувствовала и Тэтчер, ведя непримиримую борьбу с профсоюзными лидерами, сторонниками больших государственных компаний и несоразмерных налогов. Да и себя «железная леди», первая и последняя женщина — премьер-министр Соединенного Королевства и рекордсмен по сроку пребывания на этом посту, называла не иначе как дочерью бакалейщика, подчеркивая принадлежность все к тому же слою мелких и средних собственников, на которых надеялась и она, и Рональд Рейган, снижая налоги и меняя систему финансового регулирования. Они не ошиблись. Рейганомика и тэтчеризм сделали свое дело. Экономики США и Великобритании выбрались из стагфляционного болота и после небольшого шокового падения пошли в рост.
Позже левые экономисты и политологи написали море литературы, призванной отнять у Рейгана и Тэтчер лавры их абсолютно заслуженных побед. Сказано невероятно много путаного и лукавого о последствиях экономической политики этих двух лидеров, а про Пиночета даже сочинили совершенно невероятную историю, будто рост начался при коммунисте Альенде. А когда у левого экономиста Пола Кругмана не осталось аргументов против рейганомики, он стал утверждать, что рост экономики при Рейгане — следствие естественных экономических циклов, а также политики тогдашнего главы ФРС Пола Волкера, назначенного еще Джимми Картером. Что ж, Рейган подтвердил его полномочия, хотя в отличие от президента-республиканца тот принадлежал к Демократической партии. Вероятно, подтвердил не потому, что «политика» Федерального резерва ему не нравилась.
Про современную Британию стало принято говорить, что это лишь инвестиционно-финансовая площадка Европы. На самом деле в этой стране много чего производится. И хотя весь английский автопром пал к ногам транснациональных гигантов, по-прежнему это страна развитого станко- и машиностроения. Да и участие в проекте Airbus не стоит забывать. Впрочем, и быть местом, куда идут деньги, само по себе неплохо.
Маргарет Тэтчер была последовательной противницей полноценного членства Великобритании в ЕС. Она всегда считала Европейский союз «слишком социалистическим» и потому нежизнеспособным, «классическим утопическим проектом, монументом тщеславию интеллектуалов, программой, чья неизбежная судьба — провал». Как сегодня не вспомнить эти слова «железной леди», глядя на события, разворачивающиеся в Европе?
Понятно, что Тэтчер, равно как и ее заокеанский соратник Рональд Рейган, немало сделала для падения СССР. Но ведь одним злым умыслом их успех не объяснить. К концу 1980-х их страны и правда были чрезвычайно сильны. Надеюсь, мы скоро залечим рану от нашего поражения и девизом нашей страны станут слова «железной леди»: «Самым главным ресурсом является человек. Государству лишь нужно создать основу для расцвета таланта людей».
Потому что только так это и работает. И Тэтчер это доказала.
