Зарубежное турне руководителя КНР может преподнести немало сюрпризов. Председатель Си Цзиньпин уже посетил Танзанию, а нынешний визит в ЮАР станет кульминацией его турне по Черному континенту. Здесь он примет участие в саммите БРИКС и встретится с лидерами нескольких африканских государств, после чего отправится в Демократическую Республику Конго.
Отношения Китая с Африкой начались в первой трети XV века, когда огромный флот Поднебесной под руководством адмирала Чжэн Хэ достиг ее восточного побережья. Экспедиции Чжэн Хэ способствовали культурному обмену африканских стран и Китая и установлению торговых связей между ними. Однако под влиянием придворных конфуцианцев государственные морские экспедиции были прекращены, а поражавшие своими размерами суда уничтожены.
Прямые связи Поднебесной и Африки возобновились только в 50–60-е годы прошлого века. В эпоху Мао Цзэдуна и господства маоизма Китай стремился стать лидером обретающих самостоятельность стран «третьего мира». Он, подобно «старшему брату», СССР, пытался сделать их своими союзниками и утвердить в них собственное влияние. Однако такой подход был контрпродуктивен: нищая КНР не могла предложить еще более нищим африканцам достаточного количества «пряников». Это было непосильной задачей и для намного более богатого, чем Китай, СССР, который влил в Черный континент порядка $150 млрд. Деньги давались режимам «социалистической ориентации», то есть правительствам, выразившим лояльность Москве и КПСС. Из этого ничего не вышло, «инвестиции в социализм» для России как таковой пропали почти впустую.
Нынешний подход Поднебесной к отношениям с Африкой является принципиально иным. Он основан на прагматизме, на определенном понимании экономических и геостратегических интересов Пекина, хотя китайские официальные лица говорят о солидарности развивающихся стран и популяризируют идею стратегического партнерства с народами «глобального Юга». Однако прежде всего Поднебесная стремится овладеть источниками дешевого сырья для своей бурно развивающейся промышленности, обеспечить бесперебойность его поступления, найти сферы для вложения инвестиций и рынки сбыта.
Поэтому одной из главных целей Пекина в Африке были и остаются богатые природными ресурсами страны. Прежде всего это касается «углеводородных» Нигерии, Анголы, Судана, Северного и Южного, Ганы, Танзании, Уганды, Алжира, а также, до известных событий, Ливии. Важность инвестиций на континенте определяется для Китая тем, что с началом мирового кризиса эта страна, являющаяся крупнейшим держателем гигантских, все еще растущих долговых обязательств США, как никто заинтересована в том, чтобы перевести свои валютно-финансовые резервы из ценных бумаг и прочих виртуальных активов в активы реальные — сырьевые, инфраструктурные, работающие на экономику Поднебесной.
На Черном континенте Пекин активизировался с начала 2000-х, особенно после теракта 11 сентября 2001 года. В условиях нарастания напряжения на Ближнем Востоке он очень оперативно переоценил свои геостратегические приоритеты и скорректировал внешнеэкономический курс.
Тесное сотрудничество Китая с африканскими странами именуется «политикой вовлечения». Эта политика привела к тому, что с 2000 по 2012 год торговый оборот КНР с государствами континента вырос в 20 раз — с $10 млрд до почти $200 млрд. А что касается инвестиций, то с 2010 года Поднебесная объявила о новых проектах в Африке на общую сумму $101 млрд, 90 млрд из которых будут вложены в добычу полезных ископаемых и строительство. Отметим, что в эту цифру не входят $7,5 млрд, которые планируется инвестировать в шахты ЮАР и Замбии.
В настоящее время Пекин имеет дипломатические отношения с 50 государствами Черного континента. В отличие от Запада он не обуславливает сотрудничество с ними никакими политическими требованиями — в частности, необходимостью соблюдения прав человека. Главное и едва ли не единственное условие — непризнание острова Тайвань, «второго», «маленького», Китая. Поэтому КНР не имеет отношений с такими странами, как Буркина-Фасо, Гамбия, Свазиленд, Сан-Томе и Принсипи, но развивает связи с нарушителями гуманитарных конвенций — Зимбабве, мусульманским Суданом. Активен Китай и в районах нестабильности, высоких геополитических рисков — в Чаде, Мавритании, Нигере. Работает он в Камеруне, Гвинее, Сьерра-Леоне, Либерии, Эфиопии, Кении, Джибути и т.д. — всего примерно в 30 странах, а торгует с 47 африканскими государствами.
В топливно-энергетический комплекс уже «окученной» Си Цзиньпином Танзании Пекин вложил $3,5 млрд, а в порту Дар-эс-Салама, крупнейшего города страны, находится контролируемый китайцами перевалочный пункт, фактически — китайская база. На основании соглашений о долгосрочной аренде Поднебесная имеет такие перевалочные пункты на Мадагаскаре, в Мозамбике, в Египте, Эритрее, Алжире, некоторых других странах.
В последние годы в Африке резко увеличилось количество китайских военных и моряков, а также разведперсонала — сотрудников министерств коммерции и госбезопасности. Наибольшее число пекинских силовиков находится в Египте, Судане, Анголе, Нигерии и ЮАР. Кстати говоря, в Южной Африке имеется самая крупная на континенте китайская диаспора. По данным МИДа этой страны, на ее территории проживают 250 тыс. только нелегальных иммигрантов из Поднебесной.
А Демократическая Республика Конго, которую, как говорилось выше, также собирается посетить Си Цзиньпин, является вместе с Замбией частью так называемого «медного пояса» — кладовой металлических руд, богатой, помимо собственно меди, кобальтом, цинком, ураном, серебром, кадмием, германием, радием, свинцом, платиной, палладием, золотом.
Отметим здесь и одну тенденцию, связанную с изменениями в Китае, которые могут отразиться на его отношениях с африканскими партнерами. Там, опять-таки в связи с мировым финансово-экономическим кризисом, меняется модель экономического роста: вместо экспорта опорой развития страны становится внутренний рынок. Доходы населения увеличиваются, растет стоимость местной рабочей силы. Таким образом, Поднебесная теряет одно из важнейших конкурентных преимуществ перед другими странами. В то же время трудовые ресурсы Черного континента остаются крайне дешевыми, поэтому Пекин будет стремиться перенести туда часть своих промышленных производств — так, как до того Запад переносил предприятия в Китай. Таково новое потенциальное направление африканских планов Пекина.
