Чарли Свон-третий не совладал с тульпафорсингом
Лос-Анджелес, вроде бы середина 1970-х. «Вроде бы» — потому что прически и фасоны явно соответствуют десятилетию, в отличие, например, от слаженной мафии русских таксистов, торгующих из-под полы икрой и водкой — такие персонажи появились все-таки чуточку позже. Эта временная несуразица, впрочем, совершенно не мешает пользоваться их услугами Чарли Свону-третьему (Чарли Шин), «способному, но несобранному» графическому дизайнеру.
Он чрезвычайно расстроен тем обстоятельством, что его любимая девушка (Кэтрин Уинник) больше не хочет с ним жить. Формальный повод к разрыву вроде бы имеется, но, по мнению Чарли, недостаточно тщательно заныканная от чужих глаз пачка откровенных поляроидных снимков таковым считаться не может.
На следующий день Чарли отправляется на Голливудские холмы, чтобы расстаться с пакетом напоминающих о возлюбленной вещей, в основном, — однотипно-выпендрежной дизайнерской обуви. Пакет застревает в ветвях, Чарли карабкается его доставать…
В общем, ничем хорошим это не кончается, как, впрочем, и все остальные действия Свона-третьего в попытках разобраться со своей личной жизнью. Куда интереснее обстоят дела в голове Чарли, где одна фантазия сменяет другую то в антураже психоделического вестерна, то космической оперы, то какого-то несусветного конкурса самодеятельной песни. И с какого-то момента понять, где заканчивается вымысел и начинается реальность, становится решительно невозможно, да и не нужно.
Многим из тех, кто хотя бы по касательной интересуется интернет-мемами, наверняка знаком термин «тульпа» — материализованное воплощение мысли в тибетском буддизме, откуда термин и позаимствован, или же попросту самовнушенная осознанная галлюцинация. Считается, что при должной усидчивости и с помощью определенного набора приемов («тульпафорсинга») можно заиметь себе воображаемого приятеля, будь то любимый персонаж из японского аниме или сиамский котик.
Среди отечественных адептов тульпы имеет распространение, среди прочего, термин «сварщик»: так называют человека, «который выдумывает или приукрашивает свой прогресс в форсинге и его результатах».
До сего момента в мире кино существовал как минимум один стопроцентный «сварщик», Мишель Гондри, весьма изощренно симулировавший контакты с тонкими слоями подсознания в «Вечном сиянии чистого разума» и «Науке сна».
Однако с выходом на экраны «Умопомрачительных фантазий Чарли Свона-третьего» у Гондри появился весьма серьезный конкурент в лице Романа Копполы — наследника одной из самых влиятельных голливудских фамилий (шестеро членов семьи Коппола хотя бы раз номинировались на «Оскар»).
Роман Коппола дебютировал в полном метре 12 лет назад с очаровательным и тонким фильмом CQ (в нашем видепрокате известным как «Агент Стрекоза»), чудесной историей о похождениях юного артхаусного режиссера в Париже 1960-х. Тогда всё было вполне по-настоящему, и даже с пресловутой тульпой проблем не было. В ее качестве неосознанно, но ярко выступила абсолютно невероятная и преступно мало снимающаяся в кино фотомодель Анджела Линдвалл. Ее при определенной сноровке можно разглядеть и в крохотном эпизоде «Чарли Свона», но это, конечно, совершенно не тот коленкор.
Это был, вне всякого сомнения, один из наиболее многообещающих дебютов начала миллениума — и тем досаднее сознавать, что все последующие годы Коппола-младший занимался общепримиряющим бегом на месте. И сделал фильм, который при всем желании невозможно назвать ни смешным, ни трогательным, ни, что самое обидное, по-настоящему безумным.
Обещанные в названии «умопомрачительные фантазии» оборачиваются на практике достаточно унылыми номерами самодеятельности. Даже заведомо безупречный Билл Мюррей в ковбойском сегменте «фантазий» напоминает не Клинта Иствуда во власти галлюциногенов, как, видимо, было задумано, а раскрашенного серо-буро-малинового Штирлица из пародии «Большой разницы».
А уж в конце, когда окончательно стирается грань не только между мечтой и явью, но и собственно съемочной площадкой и персонажи фантазий по-феллиниевски устраивают хоровод на пляже, пока вокруг разбирают осветительную аппаратуру и отцепляют от костюмов петли микрофонов, становится вовсе неловко. Даже сам сварщик — и тот, оказывается, ненастоящий.
