Предложи русскому человеку отряды статистики и строгих теорий, и он обязательно возразит вам цитатой из Чехова. Или Салтыкова-Щедрина. Неважно кого, но слово классика русской литературы значит для нас больше, чем все самые продуманные западные концепции. И даже если вы замшелый западник-либерал, вы все равно следуете русской традиции. И любые работы западных писателей или философов вы будете нести как апостол, среди берез на бесконечных просторах. Не осмысляя Россию, а выдавая чужие тексты за русскую Правду во всех ипостасях.
Взрослое поколение России вдруг заинтересовалось школьными учебниками своих детей и внуков. Судя по откликам в социальных сетях и СМИ, учебник по литературе (Р.И. Бунеев, Е.В. Бунеева. «Литература. 8-й класс. Дом без стен») привел, мягко говоря, в шок образованную часть общества. Ведь русский человек запросто простит своему ребенку гомосексуализм или подростковый запои в обнимку с пристрастием к клею, но только не невежество в классической литературе.
Русская литература — святыня для любого мыслящего человека в Отечестве. Мы даже собственную историю вычитали в романах классики. Классический автор и его книга — это своего рода светское «Евангелие». Так было, так и есть. Ты можешь не разбираться в массе проблем, но не знать «Евгения Онегина» или «Вишневый сад» ты не можешь. В этом соль земли нашей. Может соль и святыня, но все же чрезмерное употребление чревато, согласитесь. Святынями тоже можно отравиться или довести себя до умоисступления. Особенно это касается детей, а ведь именно о будущем России и пекутся критики учебника, и здесь, надо сказать, дело не только в учебнике по литературе.
Новые поколения — объект жестокой критики со стороны взрослого населения России. Все эти подростки-старшеклассники, абитуриенты, студенты — это же ужас, а не поколение. Ничего не хотят: работать, учиться, читать, думать. Ленивы, подвержены массе пороков, плевать им по большому счету и на Отечество, и на политику, и на общество. Подавай им деньги, смартфоны, игры, клубы, тусовки, виджеты и все, что так ненавистно многим постсоветским гражданам. Как, мол, может существовать полноценный русский человек, который не читал «Ревизора» или «Братьев Карамазовых»? Да легко может существовать. Легко. Но, кто же с этим согласится?
Кто и что формирует ценности подростков, в целом — систему ценностей для молодых умов? По логике творческой, мятущейся части общества — только наша литература. Она — главное в формировании полноценной личности. Но, вместо чтения, юнцы «чатятся» и «твитятся» со всем миром. Где Евгений Онегин и где социальные сети, новые программные разработки, гаджеты? В Караганде, как говорится. Ну, заставь кого-нибудь сейчас штудировать пудовые тома «Войны и мира», когда современные тексты должны быть лаконичными, информативными, легкими и развлекательными. Какая грамматика? Какой русский язык? Они (подростки-юнцы) не имеют об этом ни малейшего представления. Они же такое выдают в ответах на «высокие» вопросы, что социальные сети России захлебываются то от хохота, то от возмущения.
Вот ведь беда какая. Беда не с подрастающим поколением. И не с плохими учебниками. Беда в том, что еще ни одного человека литература не сделала мыслящим, возвышенным и прекрасным. Беда для нашего общества в том, что оно по-прежнему полагает: потребность мыслить, анализировать, творить рождается знакомством с наследием классиков русской литературы. Беда в том, что самые отъявленные проходимцы и негодяи могут быть не просто знакомы с наследием классики, но и восхищаться романами Достоевского или Платонова. Не хуже рафинированных эстетов. И это даже закон нашей действительности! Количество и качество прочитанных книг совсем никак не характеризует сущность человека. Разве что дает очень многим прекрасное орудие лицемерия: можно зажевать в память сотню цитат и имен, и свободно орудовать этим богатством на публике. Можно даже уметь цитировать страницами классику и быть все-таки коррупционером, карьеристом, но особенно «шестеркой» — вот правда нашей жизни. Или это открытие для просвещенной России?
Потребность думать и ценить прекрасное рождается не книгами, а поступками ближайшего окружения. Но совсем не знанием содержания «Обломова» или «Господ Головлевых». Даже больше: травля подростка классическими томами в родительских руках дает совсем неожиданные эффекты. Когда и наука, и образование находятся в непреходящем кризисе, когда коррупционеры запросто почитывают «Записки из подполья» или «Чевенгур», при этом, не отказывая себе ни в каких радостях обеспеченной жизни, обвинять школьников в нежелании читать — лицемерие. Потому что и поступки родителей, их способ существования в действительности никак не вдохновляется знанием классического наследия. Нет и еще раз нет, как ни старайтесь доказать обратное. Разве что «лузерство» пропитано количеством прочитанного. Причем любое. И, как правило, собственную неспособность произвести нечто стоящее, или добиться конкретных, социально значимых результатов в России любят окутывать коконом классики. Мол, они страдали и предрекали, и вот — так и есть, и мы страдающие предрекаем новые страдания. Что-то в этом роде. Или позировать статусом писателя, унавоженным десятками никому не нужных премий. Какие писатели, вы о чем?! Кто сможет процитировать хоть строку современного «властителя дум», или назвать хотя бы одного героя — в лучшем случае знают название.
Классическая литература как проклятие для современной России. Да ведь и сам закат СССР начинался открытиями прежде недоступной классики и авторов. Свет новой правды несли свежепереведенные сокровища западной философии и литературы. Но как раз, начиная с середины 1980-х прошлого века, думающая, поголовно грамотная и читающая публика Советского Союза совершила такую череду эпохальных гадостей, мерзостей; промотала любые государства и традиции, любые историю вкупе с литературой, что порой кажется, что надо на какое-то время убрать русское классическое наследие подальше с глаз. Под ключ убрать и Достоевских, и Толстых, и Серебряный век в придачу. Только лишь для того, чтобы сохранить и саму классику, и подрастающее поколение. И начать учиться поступками и фактами измерять и свое прошлое — историю, и настоящее, и будущее собственных детей.
Поступками и фактами, а не текстами. Даже прекрасными.
