В институтские годы была у нас популярна инверсия знаменитой песни-гимна (не путать с собственно государственным гимном): «Весь мир насилья мы разрушим до основанья. А зачем?» Жизнь показала неубывающую актуальность этого подхода к любым радикальным преобразованиям.
Российское правительство предлагает рассмотреть план усиления Центрального банка путем кооптирования в его совет директоров одного или нескольких представителей кабмина. Об этом, как сообщает ряд изданий, шла речь на совещании у первого вице-премьера Игоря Шувалова. Мотивировалось это тем, что в ЦБ передается часть функций правительства (в рамках присоединения Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР)), потому было бы логично появление представителей для осуществления контроля по передаваемым полномочиям. Речь в первую очередь идет об определении условий пенсионного обеспечения и обязательного пенсионного страхования, формированию и учету обязательств перед застрахованными лицами. Учитывая, что ЦБ призван контролировать денежную эмиссию, возможность изнутри решать проблемы отрицательной доходности Пенсионного фонда, например, выглядит весьма привлекательной. Но это, так сказать, одна из предполагаемых частностей.
Тут такая еще есть закавыка, что закон о Центральном банке подобных полезных новаций не предусматривает, функции и особый статус ЦБ определяет вполне конкретно и потому несколько мешает реализации здоровой инициативы. Правда, уже пошел разговор о том, что в этом случае надо просто изменить закон — и всё в порядке. Учитывая умение Думы отмобилизоваться для решения поставленных задач, такие поправки могут быть приняты довольно быстро — если такое решение будет принято наверху. Вопрос «а зачем?» при этом остается, особенно учитывая российскую практику, при которой официально озвученная версия почти никогда не совпадает с реальным положением дел. Разумеется, поскольку всё это в стадии проекта, тем более что неизвестны пока конкретные персоналии, начиная с главной — кто будет назначен главой Центробанка, можно говорить о некоторых предположениях с учетом сложившихся, что называется, трендов.
В свое время аналогичное предложение — о введении представителей правительства в совет директоров ЦБ — Виктор Геращенко, самый профессиональный за многие годы главный банкир страны, прокомментировал коротким и емким словом, близким по значению термину «белиберда». Он понимал, что серьезные и ответственные функции, возлагаемые на его ведомство, не только предполагают, но и практически требуют не формальной, а реальной независимости от правительства. И от различных лоббистов самого серьезного уровня влияния.
При Геращенко, можно предположить, разговоры о том, что какие-то «темные силы» крышуют огромный бизнес на обналичивании с участием крупнейших банков, во-первых, не были бы отложены до времени предполагаемой отставки, а во-вторых, все же стали бы предметом расследования. Потому что Геракл был независимой фигурой, возглавляющей независимый ЦБ. Разумеется, не стоит ничего абсолютизировать, но отклонения в этом смысле если и были, то в несопоставимых масштабах. Как несопоставимы, например, масштабы коррупции при всеми теперь легко осуждаемом «ельцинском режиме» и нынешнего уже малоконтролируемого глобального воровства.
Сама предлагаемая технология — передача некоторых функций с приводом в совет директоров внешних контролеров — возможно, и имеет некоторую логику. Другое дело, что тут ведь трудно будет остановиться. Еще функции — еще контролеры. В результате произойдет самое неприятное — размывание четко прежде зафиксированных функций и прав Центрального банка. Больше внешних контролеров — больше каналов для лоббистов, сегодня уже утративших прекрасное чувство меры и перспективы. Ведь приведенный выше пример с эмиссией и Пенсионным фондом может быть продолжен таким, скажем, обстоятельством, что именно ЦБ определяет, кому из банков может быть оказана необходимая кредитная помощь. Вспомним, в частности, чудесную историю так называемой санации Банка Москвы, которую так удачно провел ВТБ. Кроме того, не стоит забывать, что и фонды страховой медицины имеют своих интересантов. Представители которых получат новые каналы для полезной деятельности.
И еще — тенденция последних лет последовательно снижает уровень реальной независимости законодательно независимых институтов. Никто ведь не будет сегодня говорить всерьез о независимости парламента и полной независимости судебной власти. Теперь есть вероятность утраты независимости (или частичной утраты) главным денежно-финансовым регулятором государства. Как бы тут не вспомнить знатную присказку про цветочки и ягодки.
