Опрос «Известий» 19 февраля 2013 | Статьи

Cправка

Китай и Бразилия не первый год финансируют программы обучения своих граждан в ведущих мировых университетах и бизнес-школах. Получив необходимые знания, участники программ обязаны вернуться на родину и работать в местных компаниях. В нашей стране подобный опыт тоже имелся – при Борисе Годунове и Петре I дети дворян учились за границей за счет казны.

Дмитрий Потапенко, управляющий партнер Management Development Group Inc.:
– Вопрос из разряда статистического бреда. Сейчас нужно принимать закон о принуждении к труду, причем федеральный, потому что у нас работать никто не хочет. Кого и на что учить? У нас экономика нуждается в простых рабочих руках. Как можно учить работать с той производительностью труда людей, которые никогда не были к этому приучены?
У нас производительность труда ниже в 4,5–5 раз. Мы сидим в Facebook – второе место после израильтян. Из 40-часовой рабочей недели они сидят (в соцсети. – «Известия») 9,6 часа, мы – 9,1 часа. Какое бизнес-образование нужно сейчас менеджеру? Нужно научить работать «снизу доверху». Просто много работать, в 4–5 раз больше. Надо выйти на улицу и посмотреть, что творится со страной. Мы улицу убирать за собой не умеем, туалеты за собой помыть не можем. Какое, к чертовой матери, бизнес-образование.

Сергей Филонович, декан Высшей школы менеджмента НИУ ВШЭ:
– Не уверен. У нас в стране невозможно это сделать, ведь бизнес-образование – элемент бизнеса, а он определяется общей политической и экономической ситуацией в стране. В России отчетливо не работает принцип меритократии – власти достойных. Более важным элементом оказывается принадлежность к свите, включенность, административный ресурс. Поэтому у меня такое впечатление, что люди не видят в бизнес-образовании социального лифта. Количественные методы хорошо работают там, где политическая компонента минимизирована. Но у нас это правило не работает. Получается, что честного и добросовестного человека, получившего образование МВА за рубежом, система тут же отторгнет. Так что при неизменной государственной политике зарубежное бизнес-образование окажется ненужным.

Константин Савкин, управляющий партнер по вопросам организации бизнеса с Китаем
China Business Connect:
– Во-первых, мы не при Борисе Годунове и Петре I. А во-вторых, какие условия? Ответ на этот вопрос проблематичен. Все зависит от человека. У нас возможностей много, люди сами могут выбирать. Например, многие китайцы остаются в Штатах или Европе, не возвращаются на родину. При этом Китай не возражает. Очень, очень субъективно. Не понимая всех условий, не понимая человека, сказать тяжело. Должны быть созданы такие предпосылки, чтобы человек руководствовался не условиями, а желаниями, куда двигаться: возвращаться в Россию или оставаться в Европе.

Юлия Зыкова, главный редактор журнала «МИР MBA»:
– Да. Тенденцию развития международного образования оцениваю положительно, дело лишь за условиями сотрудничества. В условиях военизированной экономики у любого китайского таланта – «в крови» задача сделать Китай страной № 1 в мире. Есть ли такая цель у российской молодежи? Насколько высоки риски появления еще десятка Навальных, кричащих про «подлецов» после Йельского университета (США)? Разрабатывая условия программ, необходимо отталкиваться от потребностей российской экономики. Так, чтобы до начала обучения у человека была конкретная цель, связанная в дальнейшем с работой на своей территории.

Станислав Савин, профессор, д. э. н., заслуженный деятель науки РФ, ректор Института МИРБИС:
– Важно возродить такую замечательную традицию! Скрытые формы подобных направлений на учебу за счет казны существуют и сегодня. Понятно, что там, где можно отправить своих детей не на свои деньги на учебу за рубежом, это успешно используют. Должна быть обеспечена максимальная открытость, чистота конкурса. Четкий перечень требований к кандидату на подобную форму обучения с возможностью реального контроля за уровнем оценки. Следует подумать о возможности выделения квот по регионам, отраслям (наподобие «Президентской программы»). И ни одной фамилии детей «высших» чиновников в числе претендентов! Необходим ясный, понятный двухсторонний договор между теми, кто направляет молодежь на учебу и финансирует, и тем, кто направляется (его представителем), кто принимает окончательное решение, из каких источников – из бюджета, централизованного фонда и т. д. – будет осуществляться финансирование этой программы.

Дмитрий Порочкин, председатель Комитета по молодежному предпринимательству экспертного совета «Деловая Россия»:
– Ее не просто нужно возрождать, а сделать это направление одним из ключевых в современном образовании. Например, на базе «Деловой России» мы регулярно проводим образовательные мероприятия с участием иностранных лекторов. Нашему государству нужны высококвалифицированные специалисты. Обучение российских студентов за рубежом – это отличная возможность нарастить научную базу, которую можно будет применять в российских реалиях, а также стимулировать международное сотрудничество. Более того, я полностью поддерживаю главное условие этой программы, которое обязывает студентов после прохождения обучения вернуться на родину и работать по приобретенной специальности. Но чтобы оно выполнялось, государство должно провести колоссальную работу, взяв на себя ответственность в предоставлении рабочих мест, конкурентоспособную заработную плату и достойную социальную поддержку.

Илья Богин, бизнес-тренер, основатель учебного центра «Фабрика жизни»:
– Думаю, да. Но только если речь идет о серьезных бизнес-школах с мировым именем. Сам по себе МВА не является гарантом качества.
Да, в начале 90-х, когда МВА в России только появился, это казалось и соискателям, и работодателям свидетельством того, что работник придет образованный. Многие стремились получить бизнес-образование просто ради диплома МВА, особо не смотря, кем он выдается. Это породило создание учебных заведений, которые, не имея квалифицированного состава преподавателей и качественных программ, штамповали специалистов с МВА. В итоге у определенной части работодателей выработалось отторжение к МВА как таковому.
Справедливости ради замечу, что даже международная программа не содержит какого-то чуда – все это уже в книжках написано. Другое дело, что сам факт поступления в крутую бизнес-школу кое-что говорит о человеке. Это скорее момент идентификации «свой – чужой», нежели момент квалификации. Если у вас МВА Wharton или Stanford, значит вы смогли туда поступить и не вылететь, ведь папиных детишек или тех, кто в 90-е годы сделал деньги неизвестно на чем и теперь хочет «обелиться», там не держат – марка дороже. Главным плюсом МВА в серьезных школах является специализация и взаимодействие с людьми высокого полета: это консультанты крупных консалтинговых компаний, топ-менеджеры, которых отправили учиться, чтобы повысить квалификацию внутри компании. А значит, у российского сотрудника по возвращении домой уже могут быть налажены полезные связи, которые впоследствии могут пригодиться его компании для развития бизнеса.