Лучшая шутка января: «Геи-курильщики без прописки почувствовали себя неуютно в России». Государственная дума как будто задалась целью пройтись по «слабым звеньям» общества и пощекотать им нервы. Блогеры нервно гадают, каким будет следующий шаг: что запретят, на какую социальную группу обратят внимание?
Конспирологические версии по поводу зимних громких законодательных инициатив, как водится, многообразны. Одни эксперты говорят, что всё это для отвлечения внимания от других законов, скучных и очень важных (например, о «Росфинагентстве» — слышали что-нибудь про это? Нет? Правильно, в этот момент все говорили о геях). Другие полагают, что закручивание гаек уже стало в глазах законодателей самостоятельной ценностью. А возможно, в чью-то умную голову пришла мысль, что эти законы могут понравиться гетеросексуальному консервативному большинству, смирно живущему по месту прописки.
Миф о «молчаливом большинстве», которому ужасно нравится, когда власть что-нибудь запрещает или ограничивает (и заботится таким образом о «простом народе») — совершенно неистребим. Конечно, запреты должны быть направлены на опасных маргиналов, угрожающих общественной стабильности и растлевающих невинные души «нормальных людей».
Можно подумать, что одобрительное согласие «большинства» превращает государство в этакий монолит. Но само слово «большинство» теперь приходится брать в кавычки, поскольку оно существует только как конструкт, некое «социальное тело» в воображении политологов и маркетологов, не читавших свежих книжек.
На самом деле каждый человек, если приглядеться, принадлежит к какому-нибудь меньшинству. Не гей, так живет без прописки. Или аллергик. Или многодетная мать. Или ядерный физик. Общество состоит из меньшинств и субкультур.
Более того, ценности разнообразия, оригинальности и личной свободы уже давно подняты на щит самыми убедительными проповедниками: маркетологами глобальных корпораций. Вся идеология потребительского общества построена на тезисе «Отличайся! Будь собой!». Посмотрите любую рекламу, людям с детства внушают, что быть оригинальным (то есть быть в меньшинстве!) — это круто. Не важно, что быть оригинальным предлагается через потребление, человек всё равно осознает это как ценность.
А государство прямо и косвенно говорит нам другое: не надо, дорогие друзья, быть оригинальными. Будьте уж как все, сидите тихо. И вступает в тихий яростный конфликт с превосходящей силой — с социальной машиной брендинга потребительских товаров. Нет вопроса, кто победит, есть только вопрос, когда.
А всё могло бы быть иначе. Концепцию «демократии меньшинств» на Западе придумали не просто так, а под давлением суровой реальности, чтобы не терять сторонников и избирателей. И вообще-то с меньшинствами хорошо иметь дело: чаще всего им достаточно, чтобы их увидели и не мешали жить. Забавно еще вот что: как будто никто не понимает, что геи сражаются не за «право быть другими». Наоборот, они желают, чтобы государственная машина признала их такими же, как и прочие граждане, и выдала бы им в связи с этим тот же нехитрый пакет прав и свобод вроде возможности заключать гражданские союзы, получать кредиты на семью и оформлять опеку над детьми. А в самом крайнем случае они готовы и на то, чтобы их просто оставили в покое, «пока времена не изменятся».
Но призрачное видение «одобряющего большинства», якобы надежного фундамента стабильности, пока, к сожалению, делает невозможным осознание этих простых вещей.
