История с «законом Димы Яковлева» и запретом на усыновление наших детей иностранцами вышла на новый уровень: в России может появиться отдельное ведомство, занимающееся делами исключительно детей-сирот. Идея принадлежит комитету Госдумы по делам семьи, женщин и детей, а Уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов поддержал ее и предложил на утверждение правительству и администрации президента. Однако мне кажется, вопрос — не в организационной плоскости, и даже не в финансовой. В моральной. Нам не хватает любви к детям, но больше — ненависти к коррупции…
В начале 1960-х моя бедная мама, рано оставшаяся без мужа, отдала нас с братом и сестрой в интернат: даже подрядившись работать уборщицей аж в трех магазинах (что, кстати, было не совсем тогда законно), она не в силах была поднять большую семью одна. Правда, потом всю жизнь жалела, считая, что недодала нам своей любви, разделив участь нашего воспитания с государством: «Хотела, чтобы вы выросли, не зная нужды, а главное — зависти…»
Не знаю, какие тогда были мотивы у государства, но если бы не оно, вряд ли огромная, я бы даже сказал, абсолютная часть поколения послевоенных сирот и полусирот выросла без нужды и зависти.
Наш интернат был образцовым, и даже нормальные, то есть полные, с отцом и матерью, семьи готовы были заплатить чиновникам, чтобы пристроить своих детей к нам. Еще бы, кормят, одевают, воспитывают, учат! Качество образования и воспитания у нас было не в пример обычным школам. В нашем классе на момент выпуска было 30 человек. Надо ли говорить, что никто из них не пополнил, как это часто случается сегодня, преступные сообщества, если все, как один, поступили в различные вузы, включая МГИМО и МГУ имени Ломоносова.
Каждые полгода нам выдавали одежду: пальто (теплое и демисезонное), костюм (и не школьный, а щегольский, как у взрослых), зимнюю и летнюю обувь, две сорочки, нижнее белье. Кормили так себе, но воспитатели строго следили за тем, чтобы все дети сдавали тарелки чистыми. Так и быть, расскажу, как я обманывал нашего воспитателя — ветерана войны добрейшего Петра Степановича Бержанского, светлая ему память. Я очень любил манную кашу. Петр Степанович же, завидя, что кто-то мало ест, приносил тому… вторую порцию. Ну вот я и хитрил: оставлю чуток кашицы на дне и — в сторону, а он — тут как тут: «Эту доешь, сынок, и — вот — еще одну! И чтобы всё съел! Проверю…»
Каждый год мы проходили медицинскую комиссию. Прямо в интернат приезжал целый консилиум и целый день изучал наши болячки. У меня была паховая грыжа, и, до дрожи в коленках опасаясь направления на операцию, я всякий раз норовил скрыть сие печальное обстоятельство от докторов. Куда там! Но умудрился-таки не лечь под нож до 10-го класса.
В интернате были всевозможные кружки и спортивные секции, один день в неделю мы обязательно проводили на станции юннатов, а каждое лето — как минимум один месяц — отдыхали в пионерских лагерях. И всё это — бесплатно, полностью за счет государства. В общем и целом тот советский опыт очень пригодился бы и сегодня для решения проблем сирот.
Но… советский опыт любви к детям.
Совершенно ведь невыносимо сегодня наблюдать, как на частной встрече Владимира Путина и Чулпан Хаматовой решается вопрос об освобождении от налогов вторичной помощи благотворительных фондов или упрощения ввоза из-за границы так называемых орфанных лекарств, и тем более слышать о том, что где-то не хватает денег на операцию ребенку-сироте.
Люди, о чем вы? Как не хватает, почему?!
На Олимпиады, на чемпионаты мира, на всевозможные форумы, конференции, кластеры и «Сколково» хватает, на яхты, клубы олигархам, на виллы и «мерседесы» чиновникам, словом, на всё про всё хватает и только на лечение сирот — нет! Это же, если вдуматься, вообще запредельный нонсенс, когда мы всем миром сбрасываемся на операцию за границей для тяжелобольных детей, из-за того что якобы в Минздраве нет квот на высокотехнологические операции. А на что там должны быть деньги, если не на операции, и если не на операции детям?
Что-то в нашей «консерватории» не так.
Чего-то в ней не хватает. А чего-то, напротив, с избытком.
Поэтому есть большие опасения, что и эта идея — создания отдельного министерства или агентства по сиротам — закончится тем же. Ничем. Получится как всегда: все согласны, даже скупой Минфин (за которым всегда почему-то последнее слово), а ведомство по делам сирот так и останется на уровне добрых намерений.
Хотя, сдается мне, можно обойтись и без него. Как можно было бы обойтись и без «закона Димы Яковлева». Ведь, давайте уж начистоту, главная наша беда не в том, что мы — плохие или черствые и не любим детей, она — в коррупции. И этим несчастным детишкам-сиротам денег недостает только потому, что их не хватает чиновникам. Впрочем, именно с этого и началась сия печальная история. С коррупции...
