Джейми Фокс и Кэрри Вашингтон: «Тарантино умеет зажигать звезд»

Новая работа Квентина Тарантино «Джанго освобожденный» (в российском прокате с 17 января) исполнена не только мяса и черного юмора — она также дает высококалорийную пищу для размышлений. Корреспондент «Известий» встретился с актерами Джейми Фоксом (исполнитель заглавной роли) и Кэрри Вашингтон (жена Джанго, Брумгильда) в Лондоне, чтобы обсудить, каково им было сниматься в смешном и кровавом кино о расизме. 

— Вы уже играли мужа и жену в фильме «Рей». Признайтесь, рады были возможности снова сыграть супружескую пару? 

Кэрри Вашингтон: Рады — это не то слово. Я чувствую себя самой счастливой женщиной в шоу-бизнесе, потому что мне приходится постоянно играть его жену, из фильма в фильм (смеется). 

— А вы, Джейми, чувствуете себя самым счастливым мужчиной в шоу-бизнесе? 

 Джейми Фокс: О да, и не только потому, что я удостоен чести раз за разом играть мужа прекрасной Кэрри. Просто когда тебя зовет на заглавную роль в своем фильме Тарантино — все, можно считать, что жизнь удалась. К тому же «Джанго» получился таким мощным фильмом, грандиозным, пульсирующим сгустком энергии. Мы все дальше забирались на опасные территории и в том, что касается тем, и в методах их реализации. Мы были так увлечены этим проектом, что созванивались и перекидывались SMS с Кэрри с целью обсудить наших героев. 

Кэрри: Обычно в четыре часа утра, прошу заметить. 

Джейми: Теперь, когда фильм готов, мы все чувствуем себя супергероями, потому что и в прокате дела у «Джанго» идут хорошо, и критикам он вроде нравится, и наградами не обделен. Хотя мы очень волновались, что наш фильм примут в штыки, особенно в среде афроамериканцев. Но нет, все обошлось, все прекрасно поняли, почему в диалогах так часто фигурирует оскорбительное слово «ниггер». 

— Как думаете, «Джанго освобожденный» станет ключевым фильмов в вашей карьере? 

 Джейми: Так, постойте, а это не я ли получил «Оскар» несколько лет назад (за фильм «Рей». — «Известия»)? Вы не помните, случайно? 

Кэрри: (Смеется.) Ну у тебя-то что ни фильм, то «ключевой», а мне вот «Джанго», если честно, очень пригодится для резюме.

Джейми: А если серьезно, я недавно в разговоре с Квентином так и заявил: «Слушай, Квентин, что-то с тобой не то. Ты какой-то гребаный волшебник. Ты умеешь зажигать звезд. Вот прямо брать ниоткуда и зажигать». И не просто звезд-однодневок, а тех, которые потом еще долго горят. Смотри-ка, как он успешно зажег Кристофа Вальца. Я отгрызу себе палец, если этот малый не получит своего второго «Оскара» в этом году. Так вот, я считаю, что играть роль в фильме Тарантино — это невероятная честь для любого актера. Абсолютно любого. 

— А вы успели раскусить его секрет? Почему Квентин так крут?

 Джейми: Думаю, Тарантино сродни «олдскульному» музыканту, который играет на живых инструментах запоминающиеся мелодии и заводные ритмы. Например, когда вы слышите Адель (начинает напевать песню Rolling in the Deep, Кэрри тут же подхватывает), вы же сразу понимаете, что это настоящая музыка, она мгновенно цепляет и не отпускает. Такая же история с Квентином. Он снимает только на пленку, тщательно прописывает диалоги, избегает спецэффектов...

 Кэрри: Никакого клипового монтажа...

Джейми: ...И для него нет ничего невозможного. Он не принимает слово «нет» в качестве ответа. А также он очень скромен. Я ему однажды сказал: «Чувак, ты ведь Тарантино. Твое имя на 14-м месте в списке людей шоу-бизнеса, которых чаще всего ищут в интернете. Ди Каприо позади. Джордж Клуни позади. Всех юзеров мира интересуют только Тарантино и еще 13 других парней. Так что давай, веди нас, мастер». А он мне в ответ: «Да пошел ты на хрен, Джейми. Хватит подкалывать, давай, за работу». (Кэрри хохочет.)

Кэрри: Квентин ведь изобрел свой жанр: это не комедия, не драма, не вестерн, не экшен — это фильм Тарантино.

Джейми: Ты что, Кэрри, не в курсе, что теперь этот жанр принято называть «тарантинеска»?
 Кэрри: Точно. Меня всегда поражало то, насколько Квентин влюблен в кино. Съемочная площадка — это место, где он, дай ему волю, будет проводить 24 часа в сутки, семь дней в неделю. И эта страсть ужасно заразительна. Он любит все процессы, связанные с кинопроизводством. Он, конечно, много раз захочет посмотреть свой фильм в кинотеатре, но также ему нравится писать сценарий, репетировать с актерами, монтировать, пересчитывать реквизит, наблюдать за работой гримеров, инструктировать костюмеров. Чем с большим энтузиазмом ты подходишь к своей работе, тем больше шанс, что ты ее сделаешь на отлично. 

— Тарантино однажды признался, что любит давать интервью, потому что он много нового узнает в беседах. 

 Кэрри: Вообще он любит слушать и прислушиваться. Знаете, не так давно он услышал по радио, как кто-то говорит о его фильме и проводит параллели с «Песней о нибелунгах» — там Зигфрид тоже шагает в огонь, чтобы спасти Брунгильду. Квентин об этом даже не задумывался, когда писал сценарий, однако в финале Джанго тоже буквально шагает в огонь за своей Брумгильдой. Эта концовка переписывалась уже на площадке, и никто при этом не держал в уме сюжет средневековой германской поэмы. Но когда Квентин услышал это по радио, он оторопел. Видимо, если бы не всезнающие журналисты, кто бы еще ему подсказал, что он спер не только имя героини, но и концовку из «Нибелунгов»? (Смеется.)

— Джейми, ваш персонаж весь фильм небезуспешно «переучивается» из раба в ковбоя. Вам пришлось овладеть какими-нибудь специальными навыками — например, верховой ездой?

 Джейми: Ездить верхом я и в детстве умел, а в последние семь лет и вовсе в этом деле поднаторел — после того как мне подарили коня. Так что этот навык пришелся очень кстати.

— Как вы думаете, почему в Америке все так всполошились по поводу «Джанго» еще до того, как фильм вышел в прокат? Неужели тема рабства до сих пор так актуальна?

Кэрри: В фильме рассматривается, пожалуй, самая противоречивая страница не только нашей, но и мировой истории. И с этой проблемой мы до сих пор по-настоящему не разобрались. Возьмите холокост — о нем существует множество фильмов. А рабство никого не интересует — его отменили, вздохнули с облегчением и двинулись дальше. В нашей поп-культуре если эту тему и затрагивали, то только так, чтобы особо не баламутить воду. Квентин же ее, как видите, изрядно взбаламутил. Он высказался о рабстве жестко, провокационно, в какой-то мере издевательски. Он вспахал давно заброшенную целину, и люди сразу занервничали. Это все потому, что Квентин плевал на все правила. Если он захотел рассказать историю, он ее расскажет так, как он хочет и может, а не так, как принято. 

— Действие фильма происходит за несколько лет до начала Гражданской войны. У вас есть соображения на предмет того, какую роль ваши персонажи сыграли в этой войне? Изменили ли они ход истории? 

Джейми: Они изменили его еще до войны, хоть об этом в открытую и не говорится. Они ведь являются всего лишь вымышленными персонажами, но были и реальные люди, подобные Джанго и Брунгильде, которые дали отпор рабовладельцам. Тогда уже было понятно, что люди готовы к переменам. Поэтому фильм особенно тепло принимают на юге: премьерный показ в штате Миссисипи, например, сопровождался бурными овациями на протяжении всего сеанса, а под конец весь зал и вовсе сошел с ума от счастья. Люди помнят своих героев, даже если их имена не задокументированы в учебниках истории. 

— Спилберг примерно на эту же тему снял своего «Линкольна». Как бы вы сравнили эти два разных взгляда на одну проблему: академический и эксцентрический?

Кэрри: Тогда были такие герои, как Линкольн, и были такие, как Джанго. И нельзя сказать, что кто-то из них важнее. Чтобы так кардинально поменять общество, нужны разные люди. При этом до недавнего времени единственные герои той войны, которых принято было воспевать, — это белые аболиционисты. Но всегда приятно узнать, что не только белые люди радели за отмену рабства, но и сами рабы оказались в состоянии за себя постоять.