В связи с подписанием закона о повышении предельно допустимого возраста для высших чиновников до 70 лет вспоминается такая история из 1990-х. В начале десятилетия одному петербургскому филологу после операции по аортокоронарному шунтированию присвоили нерабочую группу инвалидности — и он, сравнительно молодой человек (сорока с небольшим), с таким положением дел смирился. Ну, хоть какая-то пенсия — жить на нее нельзя, а кое-как выживать можно. Как вдруг, несколько лет спустя, на очередном переосвидетельствовании его лишили означенной группы (а значит, и пенсии). Что же произошло? Оказывается, «не приходя в сознание», как тогда шутили, и передав на пару часов «ядерный чемоданчик» В.С. Черномырдину, идентичной операции подвергся тогдашний глава государства — и сразу же после этого вновь приступил к «работе над документами». «Ельцин с шунтами работает, вот и ты еще поработай!» — сказали потрясенному ученому на комиссии, и он поневоле пошел на полставки преподавателем в один из университетов.
Первая мысль (и небезосновательная): похоже, теперь повысят возраст выхода на пенсию и для остальных — далеко не столь привилегированных — категорий трудящихся. Мысль эта пока не озвучена исключительно потому, что все в очередной раз предались излюбленному занятию — параполитическому троллингу. «Брежневские старцы», «пятилетка в четыре трупа», «из власти (как, впрочем, и из большого бизнеса) нет безопасного выхода» — и все такое прочее. В подобных соображениях и насмешках, безусловно, есть свой резон, хотя куда важнее, на мой взгляд, другое: запомнившиеся нескольким поколениям сограждан «труды и дни» так называемых реформаторов внушили населению (оно же электорат) стойкую неприязнь к «молодым волкам», которые, как выяснилось, не только заметно безрассуднее, но и куда голоднее матерых. Существен и такой момент: ответственные решения лучше принимать людям на собственном опыте, а то и на собственной шкуре, изведавшим прискорбные последствия государственной безответственности.
Главное значение имеет вопрос о том, что такое нынешнее государство РФ. Если стартап — то да, стартапами уместнее заниматься молодым или сравнительно молодым людям. Если же Россия — страна с тысячелетней историей и традициями, то и находиться на важных государственных постах должны люди, обремененные опытом (и исторической памятью, приходящей обычно с возрастом). И, далеко не в последнюю очередь, уже смирившие личные гедонистические желания — хотя бы просто в силу возраста. Тогда как инновациям самое место в резервации — и как раз такую резервацию у нас уже умудрились создать (в «Сколково») — и вот-вот проведут там гала-конференцию то ли по нанотехнологиям, то ли по проблематике вечного двигателя. Хотя не исключено, что дело ограничится Межпланетным конгрессом по бадминтону.
Разумеется, во власти (как и на производстве) оптимально сочетание молодости с опытом — в той или иной пропорции. Общее место, конечно же, но порой не вредно повторить и общее место. Куда актуальнее, однако, противопоставление «паспортного» возраста психологическому (а также интеллектуальным и физическим кондициям). В одном и том же возрасте, проницательно заметила писательница и ученая дама Л.Я. Гинзбург, можно быть и пожилым кандидатом наук, и молодым академиком. А что касается физических кондиций... Однажды, с трудом взобравшись по крутой лестнице на философский факультет СПбГУ, я поинтересовался у тамошнего светила Секацкого, как же одолевают этот подъем профессора почтенного и очень почтенного возраста. «А так и происходит у нас смена кадров, — ответил мне Александр Куприянович. — Те, кому эта лестница не под силу, выходят на пенсию».
Люди старшего поколения помнят яростные споры между тогда уже пожилым директором Госбанка Виктором Геращенко и «юным» министром финансов (и вице-премьером) Борисом Федоровым. Второй из них, увы, уже несколько лет назад ушел из жизни, а первый, слава богу, живет и здравствует — и представься ему такой шанс, и сегодня справится с работой на серьезной государственной должности получше иных молодых... Одним словом, только что вышедший закон хорош, но несколько непоследователен: с оглядкой на индивидуальный психологический возраст любые ограничения такого рода должны иметь сугубо рекомендательный характер. По достижении определенного возраста — сейчас это не 65, а 70 — чиновника высшего ранга МОЖНО уволить в отсутствие каких бы то ни было иных мотивировок. А можно и НЕ УВОЛЬНЯТЬ. Тот, кто справляется, пусть работает. Впрочем, на практике именно так и происходит.
И в заключение пару слов об изменении возраста выхода на пенсию для основных категорий трудящихся. Напомню то, с чего начал, — именно на такую перспективу и намекает, пусть пока туманно, новый закон. На мой взгляд, такое решение — в отсутствие экономической неизбежности — стало бы катастрофической ошибкой, причем как политической, так и нравственной. Но даже в случае кажущейся неизбежности имеется альтернативный выход с частичной оглядкой на практику советского времени. Я имею в виду временное сокращение (допустим, вдвое) пенсионного обеспечения для работающих пенсионеров. Тот, кто не хочет или не может работать, выходит на пенсию в 60/55 лет, как сейчас (а не в 65/60, как предлагается многими). Тот, кто продолжает работать по достижении пенсионного возраста, получает пенсию в половинном размере — благо половина сегодняшней пенсии — деньги, для работающего человека сравнительно небольшие, а вот экономия в масштабах страны получается колоссальная. Конечно, это необходимо просчитать, но на глазок выходит одно на одно по сравнению с пятилетним увеличением пенсионного возраста.
Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет? Если бы молодость знала, если бы старость могла? Одни говорят, что писателю в России необходимо жить долго, другие — что ему лучше умереть молодым, и, честно говоря, противоречие здесь только кажущееся. Да и не только писателю... У каждого свои биологические часы и свои психологические часы — это не только трюизм, но и аксиома, и соответствующие законы нужно верстать исходя именно из этого.
