Про Марсово поле рассказывают такую историю. Будто бы в годовщину смерти Егора Летова собрались у Вечного огня фанаты, человек сто — песенки попеть, почтить память. Нынче не то что в 1990-е: фаны Летова — люди сплошь интеллигентные, элита. Сидят мирно, тоскуют. Прознал о том начальник местного РУВД, который, кто такой Летов, не знал, и схватился за сердце: а ну как государственный переворот, плакало тогда мое место. И на всякий случай приехали к Вечному огню автозаки и забрали фанатов Летова — всех до единого.
Это всё присказка была, а вот и сказочка: губернатор колыбели трех революций подписал указ, по которому на Марсовом поле будет теперь Гайд-парк. Небольшой, на сто человек. Все-таки летом тут люди, которым не след мешать: гуляют с собаками, сидят пьяными компаниями, в кустах писают, валяются на траве — мальчики и девочки, а также, в посрамление депутату Милонову, мальчики и мальчики и девочки и девочки. На Марсовом поле хорошо положить девочку на спинку и отправить ладонь в путешествие под ее футболку — решительно никому не интересно, что происходит в радиусе 5 м от своей делянки. Младая жизнь, да, и именно что у гробового входа.
Зимой Марсово поле — снежная, по колено, пустыня. Зимней ночью на такой примерно, хоть и не на этой, площади сняли с Акакия Акакиевича шинель. В «Бедовой доле» Ремизова есть эпизод, рассказанный от имени царя обезьян, которого вместе с подданными собирают на Марсовом поле, зачитывают приговор и зверски убивают: «...Марсово поле насытилось визгом и стоном, а земля взбухла от пролитой обезьяньей крови, а крещенный и некрещеный русский народ надорвал себе все животы от хохота…» Пророческий, в контексте будущих событий, эпизод.
Была пушкинская «воинственная живость потешных Марсовых полей», стало — кладбище. У Вечного огня похоронены жертвы самой бессмысленной из трех революций — февральской. Старых большевиков закапывали здесь вплоть до конца 1930-х. Но история не стоит на месте — движется по кругу. Теперь, значит, снова будет потешный луг. Хочешь повыступать — пожалуй на Марсово.
Так и представляешь себе экскурсовода: вот мемориал первых жертв революции, здесь похоронены без малого 200 человек, в их числе видные большевики Володарский и Урицкий, а здесь, посмотрите направо, осторожно, не наступите, здесь одно из излюбленных мест отдыха горожан, Петербург — европейская столица России, город славных традиций и высокой культуры, а там, чуть дальше, у нас люди протестуют. Против чего протестуют? Ну вот недавно у нас человек убил себя четырьмя ударами ножом в сердце, не нравится им это. Или нет, наверное, это они против сирот. Бог его знает — главное, что у нас демократия и полная свобода собраний. Хочешь собраться — собирайся. На Марсовом поле протестующие собираются, а на Дворцовой — скейтбордисты.
Что не больше ста человек — так это правильно. Во-первых, собаководам, любителям пива и влюбленным тоже место надо оставить. Во-вторых, и не наберется их больше ста, протестующих-то. Этим лишь бы протестовать, они только против. Так-то у нас люди в основном делом заняты. Но и отдохнуть тоже любят. В XVIII веке площадь, на которой мы стоим, носила название Потешный луг, здесь проходили народные гулянья. Традиция сохраняется и до сих пор; Петербург — город… Стоп, это уже было. Так вот, видите, у нас теперь и свой Гайд-парк есть. На русский слух смешно, пожалуй, звучит, но пусть скажут спасибо губернатору, что не устроил их Гайд по крайней мере в Екатерининском саду — излюбленном месте встреч злейших врагов депутата Милонова.
Когда придут настоящие революционеры, им любые распоряжения любого губернатора будут до лампочки. Настоящих революционеров узнать очень просто, точно так же, как имперцы узнают своего императора: увидишь — не ошибешься. На митинг 7 ноября 1918 года здесь собрались 800 тыс. человек. На повестке дня был не передел собственности, а освобождение человечества.
А пока защитники 31-й статьи Конституции могут выйти 31-го декабря в Гайд-парк, что на Потешном лугу, и поздравить друг друга: с Новым годом! С новым счастьем!
