Политическая реформа при отсутствии политического консенсуса
Оглашение послания президента РФ Владимира Путина Федеральному собранию было назначено на День Конституции. Когда это стало известно, наблюдатели стали ждать каких-то небывалых политических сенсаций. То ли очень хороших, то ли очень плохих — в зависимости от настроения или убеждений. Пожалуй, только этот факт отчасти оправдывает те негативные оценки послания, которые тут же потекли в оппозиционные СМИ. Ждали на самом деле чего-то небывалого.
Между тем послание оказалось вполне традиционным для Путина, и оно абсолютно соответствовало его старому идеологическому пакету, который, как мы уже много раз писали, строился на трех китах, трех основаниях — установках на укрепление государственного суверенитета, защиту территориальной целостности страны и своего рода экономический центризм — при отсечении слишком правых и слишком левых рекомендаций. Декларации о верности этим ценностям вновь прозвучали из уст главы государства, но прозвучало и кое-что новое.
Путин показал, что в принципе, даже оставаясь в рамках собственной консервативной системы воззрений, можно совершать определенные осторожные политические шаги навстречу оппонентам — из либерального, левого и националистического лагерей. На самом деле глава государства сделал довольно много серьезных уступок почти что каждой из трех фракций оппозиции. Ни одна из этих уступок не претендовала на сенсацию, но по справедливости противники Путина должны были признать, что определенная часть их прежних претензий была властью услышана.
Например, самое очевидное. Сразу после оглашения год назад в прошлом президентском послании намерения облегчить регистрацию партий, все оппозиционные политики говорили в один голос, что это очередная обманка власти, поскольку в отсутствии избирательных блоков это приведет лишь к измельчанию оппозиционных движений и сыграет на руку «Единой России». В нынешнем послании Путин признал справедливость этой критики и высказался за необходимость «детального обсуждения, рассмотрения и дискуссии» по этому вопросу. Однако, по-моему, никто из прежних противников Путина данного шага не оценил. То же самое и с одномандатными округами — вроде бы президент услышал тех критиков его системы, кто полагал, что пропорциональная система предполагает диктат в Думе московских партий, но боюсь, что Путин не дождется слов признательности и от этих критиков.
То же самое — в отношении других сегментов нашего протестного лагеря. Путин наконец сказал о необходимости контроля над расходами чиновников и предложил облагать дополнительным налогом так называемое элитное потребление, тем самым стимулируя богатых, не подвергающихся прогрессивному налогообложению, превращать накопления в инвестиционный капитал. Увы, у нас нет левых политиков, то есть именно политиков, а не прикормленных государством экспертов, кто был бы готов на время перестать фрондировать, чтобы поддержать президента хотя бы по этому вопросу. Сомневаюсь, что радикальные националисты также будут удовлетворены ограничительными мерами против наплыва граждан из других стран СНГ и заявлением о необходимости борьбы с нелегальной иммиграцией. Они тоже будут стоять на своем — «визовый режим» и зарытые границы.
Итак, президент делает шаг навстречу оппозиции, но едва ли оппозиция способна сделать ответный ход в сторону примирения. Отчасти — это свидетельство ее политической слабости. Отчасти — ее неготовности играть какую-то серьезную политическую роль. Скажем, Сахаров мог выдвинуть Горбачеву требования, принятие которых явились бы условием его поддержки. Я с трудом могу себе представить, чтобы нечто подобное мог бы выдвинуть власти КС протестного движения. Но отчасти — неполитический характер оппозиции отражает неполитический характер всей нашей системы. Оппозиции трудно поддержать власть, поскольку, с точки зрения власти, этой оппозиции просто не существует, вернее, она существует как фактор, препятствующий дорожному движению в городе.
Путин фактически объявляет о продолжении — и серьезном — политических реформ, но делает он это при отсутствии общественного консенсуса. А ведь уже понятно, что выстраивание этого консенсуса потребует серьезного разговора о правительстве и принципах его формирования. Политическая жизнь страны сегодня определяется именно этим вопросом — вопросом, кто и как формирует сегодня российское правительство?
Пока же Путин мыслит не столько в политической, сколько в социальной логике. Он обращается не столько к организациям и лидерам, сколько к социальным слоям — в особенности к тем, которые были несправедливо обойдены вниманием и заботой со стороны государства в предшествовавшие годы — в первую очередь к провинциальной интеллигенции, тем, кого президент теперь рекомендует называть настоящим «креативным классом», но также к ученым, преподавателям и студентам. Я бы назвал их «креативными бедными» в противоположность «креативным богатым», главным штурманам всех наших минувших бурь.
И все же, одним «молчаливым большинством» главе государства ограничиться невозможно, общаться приходится с «говорливым меньшинством», причем чаще всего — перманентно недовольным. И чтобы заручиться поддержкой лучших представителей этого меньшинства, нужно, во-первых, признать факт его существования, причем сделать это желательно — ранее 2016 года, а во-вторых, представить уже сейчас всю стратегию политической реформы. Чтобы самое главное не впасть в самый страшный для русского политического реформатора радикализм медленных, постепенных перемен без обозначения конечной цели всего процесса. Но тем не менее важный шаг властью сделан. И этот шаг — признание самой необходимости и кардинальной значимости политической реформы — следует оценить как главный и положительный вывод из послания 2012 года.
