«Снимать на фотоаппарат двух актеров в комнате? Доснимаемся до мышей» | Статьи

Осенью 2013 года Андрей Звягинцев («Возвращение», «Изгнание», «Елена») приступает к съемкам нового фильма «Левиафан». О своих планах знаменитый режиссер рассказал корреспонденту «Известий».

— Какой будет ваша следующая картина? На каком вы сейчас этапе?

— Можно сказать, в самом начале работы. В середине июля мы с Александром Роднянским запустили новый проект. Меня вдохновляет, что Роднянский очень высоко оценил этот замысел. Это будет современная драма с рабочим названием «Левиафан». Съемки следующей осенью. Олег Негин, мой давний друг и соавтор сценариев «Изгнания» и «Елены», только что закончил первый драфт текста сценария. Месяц назад мы завершили работу по выбору натуры. Искали ее долго и широко: от Пскова до Владимира, от Ярославля до Орла, даже до Белоруссии добрались. Объездили более 70 городов. Искали заброшенный, провинциальный городишко, место, откуда постепенно уходит жизнь. Нашли такой на севере страны, в 2 тыс. км от Москвы.

— Что такое «Левиафан»? Мифологическое чудовище? Есть детектив Акунина с таким названием.

— Точно не акунинский. Снимем — увидите.

— Кто из актеров сыграет у вас?

— Я никогда не знаю заранее, кто будет сниматься в фильме. Это всегда поиск. Еще не бывало так, чтобы я хотел снять какого-то конкретного актера и сочинил бы историю под него, как это делают, я знаю, некоторые режиссеры. Хочется найти малоизвестных актеров, которые идеально бы соответствовали персонажам нашей истории. Но будет как будет. Как вышло в «Елене» с Леной Лядовой, например? Я ведь знал ее давно. Она озвучивала Веру в «Изгнании», читала стихотворение Одена в переводе Бродского в новелле «Апокриф». Но когда мы искали актрису на роль Катерины в «Елене», мне и в голову не пришла ее кандидатура. Смотрели многих, и вдруг как-то раз заходит к нам Лядова, ее пригласила ассистент по актерам. Я совершенно спокойно отнесся к этому визиту. Скажем так, без энтузиазма. Хорошо, думаю, давайте попробуем. Мы беремся за сцену в кафе, там, если помните, жесткий диалог с главной героиней фильма, первое появление Катерины. Пробуем сцену, и с первого же дубля Лядова делает это так, что понятно: идеальное попадание в персонаж. Как я мог не подумать о ней раньше?

— Как вы считаете, почему «Елена» при таком успехе в Америке не была представлена от нас на «Оскар»?

— Вопрос не ко мне. Это ведь не мое решение, а российского оскаровского комитета (от России на «Оскар» выдвинут «Белый тигр» Карена Шахназарова. — «Известия»).

— Не кажется ли вам, что каждый ваш фильм тормозят?

— Не думаю. Мне неизвестны истинные мотивы, которыми руководствуются отборщики. Они же их не публикуют. Надеюсь, комитет исходит из каких-то объективных соображений, стратегических в том числе, ведь речь идет о престиже страны. Там, возможно, учитывают разные аспекты, скажем, что локальная история может и не попасть в шорт-лист, не говоря уже о победе, а попасть может кино большого стиля, серьезное, масштабное. Возможно, комитет решает в пользу того или иного фильма, исходя из тех причин, что американская академия с большей охотой станет смотреть и может высоко оценить что-то подобное, а не локальную, довольно скучную историю про двух пенсионеров.

— А ваше «Изгнание»?

— Не уверен, что американские академики дотянули бы в просмотре до конца завязки. Азия, Россия и, наверное, кинематографическая Европа еще могут смотреть фильмы, в которых события разворачиваются так же медленно, как в «Изгнании». Фильмы, которые не спешат удивлять какими-то неожиданными сюжетными поворотами. Американская же аудитория давно уже привыкла к стремительному развитию спрессованных событий. Именно фокус-группа в США решила судьбу моей новеллы «Апокриф» из киноальманаха «Нью-Йорк, я тебя люблю». Обыкновенные зрители сказали, что всё там очень и очень медленно разворачивается и, главное, совершенно непонятно, о чем повествуется. Продюсеры, услышав такое мнение, изъяли мою новеллу из альманаха.

— Вас часто приглашают в жюри на кинофестивали. Охотно соглашаетесь?

— Первое время и довольно долго я считал, что не имею права судить чужие фильмы и не буду этого делать никогда. А потом понял простую вещь: это ведь всего-навсего высказывание мнения, и только; мой голос тут всего лишь один из числа других. По сути дела, всё это лотерея. Кто-то считает свой фильм сильным, где-то он уже побеждал, а в этом составе фильмов, среди других 12 картин была такая, которая оказалась сильнее твоей. Ну разве такое невозможно? Или же чужая картина сильнее воздействовала именно на этих членов жюри. Были бы другие и, вероятно, ситуация сложилась бы по-другому.

— Многие снимают кино, которое называют фестивальным, до проката оно не добирается, а ваши фильмы и по фестивалям хорошо идут, и в прокате.

— Никакого секрета нет. Просто прокат — это тоже серьезная работа. И её нужно делать. Продюсер, который считает, что его работа закончена в тот день, когда получена из лаборатории эталонная копия фильма, не может рассчитывать на хорошие показатели проката. С другой стороны, вы прекрасно знаете, что в кинотеатры ходит в основном молодежь от 14 до 25 лет. Ждать от такой аудитории интереса к серьезному, как вы его называете, фестивальному кино не приходится. У «Елены» показатели в кинотеатрах были не такими уж высокими, скажу я вам. Собственно говоря, продюсер картины Александр Роднянский знал заранее, что так примерно и будет. Хотя после первой недели проката сказал, что реальность все же превзошла ожидания: такой непростой фильм прошел в кинотеатрах достаточно хорошо. Но, с другой стороны, только представьте себе: в огромной России фильм посмотрело вдвое меньше зрителей, чем, например, во Франции. Я говорю сейчас только о кинотеатральной аудитории. Знаю, что огромное количество людей в России посмотрело «Елену» не в кинозале, а по телевизору. И это на сегодня реальность российского проката. С этим что-то нужно делать. Необходимо думающую, взрослую аудиторию возвращать в кинотеатры. Вот только как это сделать? Я не знаю. Возможно, знает министр культуры.

— После побед на крупных кинофестивалях, когда о вас заговорил весь мир, вам легче, в отличие от большинства режиссеров, найти деньги на съемки нового фильма. Продюсеры, наверное, в очередь к вам выстраиваются?

— Это заблуждение. Где они? Покажите, дайте мне их адреса. Почему-то считается, что «Звягинцев живет в Париже», «отмахивается от предложений, потому что у него на 10 лет вперед всё расписано». Ничего подобного. Я сижу в Москве и жду, когда смогу реализовать свои замыслы. Я слышал, будто бы у продюсера Романа Борисевича на творческой встрече во ВГИКе спросили, почему он не работает со мной, и тот ответил: «Звягинцев — очень дорогой, у него всегда большие бюджеты». Да, наверное, можно недоумевать, что такая локальная история, как «Елена», почему-то вышла у нас в $2,5 млн. Не сомневаюсь, что кто-нибудь снял бы ее, скажем, за $700 тыс. Это зависит от поставленной задачи. Нам для решения своих творческих задач потребовались значительно большие средства, потому что мы решили строить в павильоне декорации обеих квартир, потому что на площади в 1,2 тыс. кв. м вывешивали под потолком павильона такое количество света, которое могло бы нам заменить дневное солнце, потому что использовали в фильме музыку одного из выдающихся композиторов современности (Филипп Гласс. — «Известия»).

Сейчас на «Левиафане» у нас будут еще более серьезные задачи со строительством декорации на натуре в сложных природных условиях, больший хронометраж, серьезная экспедиция, компьютерная графика. Ну, давайте перестанем снимать сложно-постановочные фильмы. Давайте все вместе будем снимать на фотоаппарат двух актеров в одной комнате. Этак мы с вами доснимаемся до мышей. Разве нет? Видел публикацию в CINEMOTIONLAB о 12 самых провальных российских фильмах минувшего года. Там нет ни одного с бюджетом ниже $3,5 млн. В основном это $6 млн, иной раз $11 млн или $15 млн, и есть даже один за $19 млн. Я ничего не слышал о большинстве из них. Их будто бы и не существует. Поэтому, когда говорят, что мои фильмы дороги в производстве, мне как-то даже смешно.