Не так давно автору этих строк пришлось стать случайным свидетелем семейного торжества, на котором кого-то из гостей, условного «Иван Иваныча», аттестовали, как нового главу антикоррупционного департамента одного из ныне часто упоминаемых как раз в связи с громкими разоблачениями ведомств. Не уверен, что представляющий ничего не напутал и что именно так называется руководимое «Иван Иванычем» подразделение в министерстве-чего-то-там. Но это не так важно. Важно то, что гость этот в глазах родственников/друзей/сослуживцев приобрел особый ореол. И, смею предположить, дело не столько в самом факте его участия в выполнении важнейшей государственной задачи, сколько в открывающихся в связи с этим перспективах.
Ведь борьба с коррупцией в родных пенатах очень часто напоминает борьбу с алкоголизмом — в том смысле, что «пьянству — бой, а перед боем надо выпить». Бессребреников, искренне желающих призвать к ответу всех казнокрадов и мздоимцев, найти не менее (если не более) сложно, чем убежденных (а не по состоянию здоровья) трезвенников. Сегодня действительно не 1937 год, когда те, кто присылал «воронков» к жильцам иофановского Дома на набережной, очень скоро сами оказывались в соседних камерах. Теперь новые хозяева кабинетов в другом Доме на набережной и его окрестностях едва ли рискуют тоже попасть под маховик «большой чистки». Поэтому, кстати, отчасти оправданны предположения скептиков, видящих в череде нынешних коррупционных скандалов всего лишь отголоски межклановой борьбы.
Но, анализируя ситуацию под таким углом зрения, довольно сложно объяснить, почему контуры дерущихся под ковром бульдогов стали так отчетливо вырисовываться именно сейчас. Можно подумать, что раньше никаких «бульдогов» не было или они тихо-мирно сосуществовали друг с другом. Или «ковер» был толще и ворсистее?
Возможно, последнее ближе к истине. Хотя если говорить об открытости политических процессов (используя это слово, разумеется, не в контексте 1937 года), а не об активности государственных СМИ в деле разоблачения основных коррупционеров, то воз и ныне там — парламент не бурлит и никто никаких депутатских запросов не инициирует. Пожалуй, главное отличие текущего положения вещей — это то, что правящий класс наконец-то получил возможность сравнительно безболезненно капитализировать свою административную ренту.
Потенциальные олигархические конкуренты либо «равноудалены», либо окончательно смирились с ролью клиентелы. И если кто-то из них и грезил о «реванше», то возвращение Путина в Кремль вроде бы поставило крест на этих мечтах. Острая фаза кризиса, во время которой любая приватизация рисковала бы превратить страну в одно большое Пикалёво, тоже прошла. Зато сейчас стремление Медведева-премьера затеять масштабную распродажу госсобственности позволяет не только насытить бюджет деньгами на случай очередной «грозы», но и провести наконец тот долгожданный management buy-out, который превратит госолигархов во вполне легальных фигурантов списка Forbes.
Благо и прецеденты уже есть: инициированный Игорем Сечиным альянс «Роснефти» и BP; и гораздо менее распиаренный, но от того не менее примечательный готовящийся переход контроля над титановой олигополией «ВСМПО-Ависма» от «Ростехнологий» к менеджменту — то есть management buy-out в чистом виде.
Однако процесс превращения госкапиталистических «куколок» в олигархических «бабочек» имеет и свои побочные эффекты. Главным образом — из-за разрушения «кокона» взаимосвязей и взаимных обязательств, без которых невозможно сколько-нибудь эффективное существование любой госкапиталистической модели. Ведь когда «хозяйствующих субъектов» мотивирует не только и не столько «невидимая рука рынка», их взаимодействие должно обеспечиваться чем-то другим: личной дружбой, принадлежностью к одному клану или корпорации (например, «силовой») и т.п.
При приватизации все это становится обременением, балластом, который необходимо сбросить для возрождения в новом качестве. Но при той высокой степени переплетения интересов, которая отличает нынешний российский правящий класс, удар по одному из элементов рискует спровоцировать цепную реакцию. И по мере вовлечения в конфликт все большего числа участников он все меньше будет напоминать межклановую разборку и все больше — масштабную «зачистку элиты». Или ту самую борьбу с коррупцией, которой так жаждет общество. Со всеми вытекающими отсюда имиджевыми плюсами для власти, угрожающими, впрочем, стать серьезными минусами в случае отсутствия громких посадок.
Однако не меньшей проблемой могут стать те самые «Иван Иванычи», призванные разобраться с наследием выведенных на чистую воду коррупционеров. Как-то они распорядятся полученным админресурсом, не понаслышке зная, что капитализировать его удается очень и очень немногим? Не займутся ли они его «монетизацией» еще более интенсивно, нежели предшественники?
Если повторение 1937 года невозможно, едва ли не единственный способ обеспечить обновление элиты без увеличения коррупционных издержек — создание полноценной двухпартийной системы. Когда парламент, а вслед за ним и кабинет министров будут формировать не разнокалиберные политтехнологические симулякры, а две вполне реальные политические силы, способные эффективно конкурировать друг с другом. Тогда появится хоть какой-то шанс, что, во-первых, межклановые войны станут межпартийными и во имя ложно понятого «единства рядов» не придется микшировать неизбежные противоречия, рискуя, что дерущиеся под ковром «бульдоги» рано или поздно разнесут его в клочья. А во-вторых, нашего «Иван Иваныча» от его оскоромившегося предшественника «Петра Петровича» будет отличать не только отсутствие (временное?) построенных на казенные деньги дворцов и осыпанных бриллиантами фавориток, но и другой цвет партийных корочек. Этот, последний, атрибут не то чтобы автоматически поспособствует большей честности чиновников, но, по крайней мере, пристальное внимание со стороны конкурирующей партии может оказаться не менее благотворным, чем обида влиятельных родственников или неожиданное прозрение государственных тележурналистов.
Автор — редактор отдела «Мнения»
