Премьер-министр РФ Д.А. Медведев дал развернутое интервью газете «Коммерсантъ». Это интервью можно обсуждать с разных точек зрения, в нем затронуто очень много самых разных тем, начиная от пенсионной реформы и кончая российско-американскими отношениями. Но мы выберем для рассмотрения только один аспект — политико-идеологический.
Мы в последнее время не привыкли, что наши чиновники говорят о том, что их действия мотивированы идеологическими или ценностными убеждениями, а не только чисто техническими резонами. Медведев же очень настойчиво подчеркивает, что отныне он — не просто хозяйственный руководитель, так сказать, слуга Государев, но политик со своей очень жесткой системой ценностных предпочтений, причем не признающий в этом отношении плюрализма взглядов внутри вверенного ему правительства. Процитирую очень важный момент этого интервью: «В какой-то момент я пришел к выводу, что приватизация в России — это не просто передача собственности от государства в частные руки. Это идеологема, которая задает вектор развития страны, которая формирует эффективного собственника, которая означает, что мы не строим экономику, контролируемую государством, государственный капитализм».
Идеологическое единство правительства премьер предлагает связать некой программой, под которой, как можно понять из высказываний главы кабинета, должны подписаться все его члены. Те, кто осмелится возражать, смогут это сделать лишь за пределами данного института. На несколько странный вопрос корреспондента, сможет ли человек социал-демократических взглядов занять в правительстве Дмитрия Медведева пост министра финансов, премьер ответил еще более загадочно: «У нас ведь не партийное правительство и не парламентская республика. Если бы мы были коалиционным правительством, тогда, конечно, министром финансов мог бы быть кто угодно. Но если вы спрашиваете меня как человека со сформировавшейся жизненной позицией — я для себя такой ситуации пока не вижу».
Трудно понять, что хочет сказать премьер: как раз при правительстве, сформированном одной партией, было бы нелогично видеть на посту министра финансов человека, разделяющего какую-то альтернативную экономическую идеологию. Коалиционные правительства могут возникать, конечно, в условиях парламентской республики, но точно такие же коалиции допустимы и при нашей сверхпрезидентской системе: вспомним, почти все правительства ельцинских времен, где на каждого Чубайса почти всегда находился свой Сосковец.
Ясно одно, что премьер почти ультимативно требует — понятно от кого — полного, стопроцентного подчинения правительства, по крайней мере его экономического блока, лично себе. И не просто как руководителю, но себе как главному выразителю идей экономического либерализма в нашем политическом классе, как, если угодно, единственному законному вождю российских либералов. А, как уже доводилось писать автору этих строк, либералы и являются подлинной партией власти в нашем Отечестве. Кстати, из интервью премьера следует, что и нынешний президент России является просто наилучшим кандидатом на занятие своей должности от этой самой партии. Что касается «Единой России», то она под управлением премьер-министра постепенно выходит из кризиса и медленно движется в том же самом — единственно верном — направлении. Медведев намекает и на допустимую, хотя еще и не состоявшуюся нормализацию отношений с прежним конкурентом на звание главного либерала — бывшим министром финансов Алексеем Кудриным.
Конечно, это очень значимое и важное интервью. Я бы сказал, что наша настоящая партия власти наконец устами Медведева объявила о собственном существовании, так сказать, вышла из тени.
Сомневаюсь, однако, что такая ее самопрезентация многим пришлась по душе.
Во-первых, легко допустить, что в самом правительстве находятся люди, и на влиятельных постах, которые не слишком настроены в пользу подобного идеологического самоопределения, которые в душе все-таки ближе к госкапиталистам, чем к либералам-приватизаторам. Например, вице-премьер Дмитрий Рогозин, который в последнее время довольно часто выступает в СМИ. Рогозин критикует Сердюкова, отказывается от президентских амбиций и расписывается в лояльности своему руководителю. Но, как мне кажется, он — человек несколько иных экономических убеждений, и в условиях идеологического самоопределения правительства ему вряд ли будет комфортно работать.
Во-вторых, сомнительно, чтобы все это могло понравиться президенту, который, может быть, и не слишком расходится в экономических воззрениях с главой кабинета, но едва ли — при всех добрых чувствах — готов почитать его своим вождем и духовным учителем.
Очевидно, что если последние заявления премьера — не случайность и не просто юбилейная бравада, то возникает и в самом деле не слишком удобная ситуация. Президент и премьер, уверен, в целом сходятся в представлениях об экономическом курсе страны, но премьер слишком настойчиво тянет одеяло на себя, пускай и не делая каких-то слишком рискованных шагов. Что делать? Пересматривать на этом основании экономические убеждения и менять Медведева на, условно говоря, Рогозина или Чемезова? Едва ли президент на это готов и едва ли будет ему это удобно в долгосрочной перспективе. Объявлять китайскую ничью, убирать Медведева с поля по мотивам, ничего с политикой общего не имеющим? Выглядит как-то неприглядно и, надо признать, не по-путински.
Так вот как раз теперь хорошо бы задуматься о главном — о реформе политической системы, о том, что неплохо бы наконец привести систему исполнительной власти в какое-то нормальное работающее состояние. Чтобы спор равноправных экономических идеологий решался в нашей стране цивилизованным путем — не в виде закулисных интриг, а с помощью демократической конкуренции. И тогда глава победившей партии — самостоятельно или в коалиции — мог бы и в самом деле формировать кабинет в соответствии со своими убеждениями и партийной программой. И в конце концов, что мешает вывести в конкурентное поле тот же самый левоцентристский ОНФ? Пусть тогда вопрос о том, какая идеология лучше для России — либерально-приватизационная или госкапиталистическая, — будет решаться не в душе одного чиновника, а в ходе думской кампании.
Но в этом случае, конечно, президенту России будет нужно встать над этим конфликтом идеологий, чтобы дать возможность проявить себя и тем силам, и тем людям, убеждения и взгляды которых он не вполне разделяет. В таком случае сегодняшнее выступление главы кабинета можно будет только приветствовать, как первый шаг в сторону полноценной политической конкуренции.
