Накануне своего визита во Францию премьер Дмитрий Медведев в интервью агентству France Presse и газете Le Figaro дал несколько вполне стандартных для политика ответов на вопросы о мировом экономическом кризисе, ситуации в Сирии и — куда ж без этого — Михаиле Ходорковском. Что называется, ровно и взвешенно. Так что если бы это не было интервью с важной персоной, то и писать об этом (да и читать, если говорить откровенно) было бы не так интересно. За исключением одной фразы — о том, что российский премьер не исключает того, что будет в 2018 году баллотироваться на пост президента.
Не то чтобы у Дмитрия Медведева начали просматриваться какие-то новые высокие шансы: если бы претендент во времена своего президентства устраивал полностью ключевые элиты во главе со сделавшим его преемником Владимиром Путиным, вполне возможно, не было бы нужды устраивать осенние заявления о блиц-рокировке, да еще с самыми энергичными в смысле чудес думскими выборами. Что, в свою очередь, вызвало самые серьезные за последнее десятилетие протестные акции и создание несколько более организованной (да, какая уж есть, но всё же) внесистемной оппозиции. Что в отсутствие системной оппозиции (от того, что так называют думские фракции вполне лояльных Кремлю партий, они таковой не становятся) в любом случае есть положительный результат, который кремлевской администрацией, возможно, и не планировался.
Собственно говоря, созданная в России условная модель политической системы постоянно рождает риски управляемости — причем риски как раз вполне реальные. И поскольку система ручного управления, да еще в отсутствие обратной связи, в такой политической модели (однопартийное руководство без разделения властей) держится на авторитете лидера и его способности держать элиты в приличном поведении, фигура такого лидера должна устраивать и ближние элиты, и достаточно большой электоральный круг, и не только голосующих по административному стимулированию.
Просто гарантированной лояльности (условие совершенно необходимое, но всё же, как выясняется, недостаточное) тут будет маловато. Хотя таковая демонстрируется вполне ясно — в интервью, например, Медведев отметил, что согласился стать премьером только при Путине-президенте. Но, повторимся, этого всё же уже недостаточно, особенно учитывая весьма сложную внутреннюю ситуацию, когда серьезное недовольство в обществе происходит на фоне серьезных внутриэлитных разборок. Которые почему-то некоторые (даже, говорят, в телевизоре про это было) называют началом системной борьбы с коррупцией. Борьба идет нешуточная, это правда. Только за передел сфер влияния, доступ к главным призам в виде государственных бюджетных программ и проектов. И всё это прекрасное движение происходит на фоне постоянно ухудшающейся экономической ситуации (в мире не сильно лучше, но нам бы со своим разобраться) и неизбежного в этой связи (рост расходов на ЖКХ и энергопотребление, замораживание доходов и т.п.) роста социальной напряженности. Так что фигура преемника, если таковой предполагается, должна обладать серьезными харизматическими свойствами и внушительным политическим весом.
В этом смысле пока не видно, чтобы по сегодняшней ситуации кому-то пришло в голову повторить операцию «преемник» с предыдущей кандидатурой. Так что по объективному состоянию дел нельзя сказать, что сделанное заявление — это начало политического цикла для нового (старого) кандидата. Возможно, это была вообще традиционная фраза вроде того: если партия сочтет необходимым, то я, как верный солдат партии... и т.п.
Возможно, впрочем, что определенные пожелания в этом направлении высказывают элиты близкого (пусть и условно) «медведевского» круга, которые начали ощущать себя чего-то недополучившими и в чем-то обделенными, а где-то — даже отодвинутыми от того, на что точно изначально рассчитывали. Не будем искать прямой связи с делом, например, коррупции в Министерстве обороны, но в результате приоритеты по реализации более чем 20-триллионной программы военного переустройства начали существенно корректироваться. Военный заказ из импорта переходит на внутреннее производство, а значит, кто-то теряет, а кто-то находит. И не только, понятно, в области оборонного заказа. Вспомним громкую публичную дуэль Сечин–Дворкович по поводу докапитализации «РусГидро». А это только то, что попадает в медийное поле. Гораздо больше того, что там не обнаруживается.
Время активного передела, элиты в движении, и пост, который занимает их выдвиженец, очень важен. Это вовсе не российская, а общемировая практика, так что работает она всегда и повсюду. Поэтому существует некоторая вероятность, что заявление — это просто пробный камень на реакцию околовластных элит.
Есть, впрочем, и другое предположение — именно предположение, не более того.
Вызывающее медийный резонанс заявление автоматически замещает и отодвигает на второй план прежнее, сделанное тем же ньюсмейкером. В этом смысле пассаж о возможном новом медведевском президентстве заслонил, мягко говоря, не совсем продуманное предложение о полумиллионных штрафах для нарушителей дорожного движения. Очень мягко говоря. Надо сказать, что с таким креативным штабом не стоит выдвигаться на какие-то выборы. Даже местные.
