Комментаторы бурно обсуждают печальную для нашего правительства новость: его глава не смог взять на себя ответственность за подготовленную его же кабинетом пенсионную реформу. И принятие этого решения накануне слушаний в Думе относительно данного законопроекта выпало на долю президента Владимира Путина. Путин поддержал решение о троекратном сокращении обязательной накопительной части пенсионных отчислений, предложив, однако, сохранить существующую систему до 1 января 2014 года.
Многие эксперты правых взглядов стали говорить о готовящемся полусоциалистическом перераспределении. Надо полагать, что именно подобная критика, в том числе со стороны финансового сектора, для которого пенсионные накопления — важный источник так называемых «длинных денег», явилась причиной, отмечаемой почти всеми СМИ, странной нерешительности главы правительства. Дмитрий Медведев не хотел выступить с технической мерой, которая не вполне соответствовала его образу либерального политика.
Впрочем, проблема, по-видимому, глубже, и она имеет не технический, но политический характер.
Я не очень понимаю до сих пор, чем руководствовался Путин, когда предлагал своему партнеру по тандему возглавить партию «Единая Россия» и тем самым фактически сделать последнюю политической опорой своего правительства. Повторяю, на этот вопрос я никогда не встречал никакого внятного ответа. Но едва ли президент пошел на этот шаг, не желая как-то политически укрепить Медведева и его правительство. Пускай, Путин даже в этот момент уже задумался о собственной новой партии, «Объединенном народном фронте» или какой другой, но все-таки он вверял уже существующую партию большинства, а следовательно, и Думу в целом, в руки премьера. Едва ли он так поступал для того, чтобы потом не позволить Медведеву ничего делать на этом направлении, как предполагают многие недоброжелатели.
Тем не менее как легко было заметить по всей деятельности Думы в нынешнем году, отношения премьера и его партии носили чисто формальный характер. Черномырдин был действительно хозяином в «Нашем Доме — России», Лужков, вне всякого сомнения, полностью контролировал свое «Отечество». «Единая Россия» всегда была каким-то нелюбимым ребенком всех своих родителей. Путин держался от нее на дистанции, Медведев вообще ее сторонился. Неужели предложение Путина носило столь формальный характер, что премьер не мог делегировать хотя бы в исполком партии своих собственных представителей? Если же абсолютно все рычаги управления ЕР железно находились в администрации президента, зачем тогда вообще было соглашаться на роль фальшивого генерала на чужой свадьбе? И нельзя исключать, что Медведев не рискнул самостоятельно выступить в поддержку пенсионной реформы, поскольку был не уверен в наличии политической поддержки инициативе его правительства в не слишком любящей его Государственной думе.
Мне представляется вот что. Решение Путина поставить Медведева во главе «Единой России» было свидетельством отчасти колебаний, но отчасти и сознательных поисков оптимальной модели исполнительной власти, наличие которых было следствием особенностей транзита 2011 года, декабрьского «политического пробуждения» и затем — естественно возникшей дискуссии о будущей конституционной реформе. Тогда экспертными кругами, близкими к власти, высказывались пожелания о необходимости трансформировать нашу систему либо по американскому (президент — формальный глава кабинета), либо по французскому образцу (сильная президентская власть сосуществует с относительно независимым от нее правительством, формируемым парламентом). Медведеву, как представляется, дана была возможность отчасти тестировать французский путь.
Возможно, эта была игра с заведомо проигрышным результатом, возможно, премьеру нужно было проявить характер в отношениях с администрацией, однако итог теста оказался неутешительным. Правительство как бы провисло между командой президента и парламентом. По ходу дела оно теряло в том числе и поддержку либеральной экспертократии, которая ждала прихода вместо Медведева более сильной фигуры справа. О государственниках и говорить нечего, сюжет грядущей отставки кабинета был излюбленной темой разговора в этих кругах все минувшее лето.
И все же пока этой отставки не произошло, как ни ждали ее левые и правые круги. И нельзя исключать, что, проявив политическую слабость, Медведев укрепил свои аппаратные позиции. Устранившись от принятия решений, а еще ранее отказавшись от попыток управления вверенной ему в попечение партией, он однозначно продемонстрировал Путину, что более ни в каком смысле не является политиком и согласен на роль послушного проводника решений патрона.
Хотелось бы верить, что Путину такое самоумаление не нужно. Что он не укрепился в мысли, что в Отечестве все идет хорошо и менять ничего не следует. Что система хорошо работает, а если что в ней и поломается, то это легко будет поправить с помощью ручной настройки. Что бесформенная модель исполнительной власти с непрописанными ролями всех основных игроков и есть та модель, которую действующий президент передаст по наследству своему преемнику. Короче, не хотелось бы думать, что нынешний Путин доволен нынешним Медведевым. И что маленький политический дефолт последнего есть его гигантская номенклатурная победа.
