Президент России Владимир Путин одобрил новый законопроект о перераспределении пенсионных отчислений, однако предложил отложить его вступление в силу до начала 2014 года. Бурные дискуссии в среде экспертов, политиков и представителей различных министерств и ведомств по поводу очередной пенсионной реформы получили неожиданную развязку, хотя, возможно, и не столь очевидную для многих непосвященных.
Речь идет прежде всего о снижении обязательных отчислений на накопительную часть пенсии с 6% до 2%. О возможности такого «секвестра» премьер-министр Дмитрий Медведев уклончиво сообщил в конце сентября: «Я не исключаю, что она (пенсионная реформа) будет касаться и накопительного элемента. Но решение должно быть принято после общественного обсуждения, так как это положено в нормальной стране, — открыто, то есть публично, в контакте со всеми политическими силами». Вице-премьер Ольга Голодец направила письмо председателю ГД РФ Сергею Нарышкину 9 ноября — правительство поддержит снижение накопительной части до 2%. А завтра Госдума будет рассматривать злополучный законопроект.
Но неожиданность развязки как раз заключается в том, что ответственность за непопулярные решения правительства взял на себя президент Владимир Путин. Он поддержал законопроект. Притом что, казалось бы, именно премьер-министр, чьей креатурой, кстати, является Ольга Голодец, должен нести ответственность за действия своего кабинета.
Пока президент подробно и четко разъясняет и необходимость отсрочки вступления в силу закона, и что, и в каком порядке должно сделать правительство, Дмитрий Медведев готовится к визиту в Хельсинки. И рассказывает финским журналистам о длительности своей дружбы с Владимиром Путиным и легко убеждает общественность в том, что ничего страшного со здоровьем президента России нет, — «жив-здоров, и, слава Богу». А заодно, ссылаясь на Конституцию, делающей внешнюю политику прерогативой президента, рассказывает, что сейчас, как глава правительства, он больше сосредоточен на решении «внутренних проблем», подписывая в день не менее 100 документов. И что «без актов правительства многие решения не обходятся».
Однако история с пенсионным законопроектом свидетельствует об обратном. И в этой ситуации не совсем понятно, нужно ли Путину такое правительство, которое или не хочет, или не готово на деле заниматься решением тех самых «внутренних проблем»? Является ли оно в принципе профпригодным?
Собственно, если вспомнить недолгий период президентства Дмитрия Медведева, то мы, пожалуй, тоже не вспомним каких-то знаковых решений. По крайней мере, ключевые экономические проблемы (а с учетом мирового кризиса их было никак не меньше, чем сейчас) решало именно правительство, которым в то время руководил Владимир Путин. С деятельностью же Дмитрия Медведева обычно связывают либо забавные эпизоды, либо слишком обтекаемые и нереализуемые проекты, вроде модернизации всей страны, по факту обернувшейся злополучным «Сколково», отменой перехода на зимнее время и объявлением вне закона лампочек накаливания. При этом значительная часть «экспертного сообщества» почему-то считала, что именно Медведев может стать ключевым проводником нового политического курса и непременно будет избираться на второй президентский срок.
А когда стало ясно, что этому сбыться не суждено, причем сам Медведев на памятном съезде «Единой России» в сентябре 2011 года признался, что они с Путиным «так договорились» еще четыре года назад, именно старший участник «тандема» стал главным объектом атаки со стороны российской оппозиции и американских политиков и экспертов. И ни у кого не вызывал и не вызывает сомнений ответ на простой вопрос: кто главный политический игрок в современной России?
Является ли эта самоустраненность Дмитрия Медведева от принятия стратегических, ответственных, пусть и непопулярных, решений просчитанным шагом, жестом, рассчитанным на пока неясное непосвященным будущее? Или это техническая роль для облегчения комбинаций непростой истории современной России?
Думаю, ответить несложно, учитывая стиль его деятельности как на посту президента, так и теперь на посту премьер-министра.
