Приниматься писать о «Русском марше» непросто. Хорошо тем, кто может высказать свое отношение к этому мероприятию однозначно и без сомнений. «Русофобская нечисть бьется в конвульсиях, ее корежит» — или «Ваш Русский Марш — просто группа озлобленного бедного и быдловатого населения нашей страны» (обе цитаты реальны и найдены в Twitter). Но эти полярные позиции вряд ли интересны кому-то, кроме их носителей.
И ориентироваться на Twitter — последнее дело. Всё, что ниже, — личные впечатления от «Русского марша», на котором я провела два часа и даже прошла по набережной в колонне НДП.
В первую очередь всех интересует численность демонстрации. Обычно цифры участников сильно расходятся с официальными, но в этот раз — нет. Полиция говорит о 6–7 тыс. человек, участники — о 10 тыс.
Атмосфера марша в самом начале была несколько напряженной. В отличие от митингов «рассерженных горожан», эти люди шли к месту сбора без креативных плакатов и улыбок, напротив — молча и сосредоточенно.
Но когда шествие началось, стало поспокойнее. Насколько я могу судить, серьезных нарушений порядка на марше не было вообще. Колонны шли, останавливались и снова шли, не нарушая строя и никак не взаимодействуя с полицией. Всё, что люди делали, — несли флаги и скандировали лозунги; некоторые — очень слаженно и бодро, другие — совсем вяло.
Вначале я наблюдала с моста, где стояли журналисты. Не знаю, как организаторы решали, какая колонна пойдет первой, но это оказались хоругвеносцы — огромная икона была видна издалека и внушала трепет.
«Это наши дети», — сказала одна пенсионерка, наблюдающая за маршем с Крымского моста. Собеседница ее согласилась, но без восторга.
Тут начали пускать на набережную через рамки, и я помчалась смотреть на хоругвеносцев вблизи. Они оказались невеселы, немногочисленны. Но за ними шла колонна НДП — с лозунгами «Да — национальной демократии, нет — диктатуре!» (а также «Один за всех», конечно), и там, внутри, уже было бодрее.
Один из организаторов сказал мне: «В Люблино было круче, вообще безумие. А тут — разменяли драйв на престижность площадки».
Да. Ощущение того, что здесь, на марше, собралось меньшинство — присутствовало.
Простые истины: русских в России — большинство, русских националистов — меньшинство. Способствует ли марш демаргинализации националистического движения? Создает ли он впечатление, что националисты — это реальная политическая сила? Скорее нет. И площадка сыграла в этом свою роль. Я представляю себе Люблино (или любую другую окраину), и там — те же колонны, стиснутые в пространстве более узких и менее красивых улиц. Национализм — это голос окраин, а не Кадашевской набережной, там эти колонны смотрелись бы органично. И может быть, могли бы создать впечатление, что это — новая реальность российской политики. Но здесь — нет. Националисты прошлись по хипстерскому маршруту, от «Красного Октября» до парка Горького, и да, они похожи на тех самых рассерженных горожан, но как будто примеряют на себя чужую роль.
Яркое отличие «Русского марша» от других протестных мероприятий — преобладание мужчин. «Одни мужики вокруг, — сказала я соседу по колонне. — Есть ли в России еще такое сообщество, где один мужики? Их тут процентов 90. Может, футбольные фанаты?» — «Нет, — ответил тот. — Среди фанатов женщин побольше. Тут у нас такая активность, ты знаешь, специфическая».
К вопросу об эстетической и шоу-составляющей: это было эффектно, но не слишком. Конечно, черные флаги в дыму всегда выглядят романтично, да и знамена с черепами как-то напоминают о фэнтези и голливудских фильмах. Группа интеллектуальной поддержки до марша сделала несколько неплохих плакатов, но вряд ли кто-то за пределами интернета их видел.
А видели мы вот что: 6–10 тыс. обычных людей, таких же, как и мы. Конечно, колонны отличались друг от друга. Если внутри НДП было совсем не страшно находиться, то компания людей с черно-белым полотнищем «БУДЬ ТРЕЗВ» внушала желание прижаться к стенке и сбежать. Молодые люди в капюшонах, темных очках, с наполовину закрытыми лицами, ощущение агрессии, которой только дай повод. Но ничего не случилось.
В конце марша, уже когда начался митинг, я встретила однокурсника, которого не видела пять лет. «Ну, ты знаешь, — сказал он, — я всегда симпатизировал этим взглядам. Ты в какой колонне шла?» Я призналась, что пришла разобраться и посмотреть непредвзято, поинтересовалась численностью его партии. «Активно что-то делают человек 50, — ответил он. — Совсем активных — человек 30».
Да, да, людей немного. Может быть, именно поэтому Навальный к ним вчера и не пришел; хотя мне более правдоподобной представляется версия, что он не хочет ярлыка «друг нацистов». Сегодня много говорили об этом: но утверждение, что «вся российская оппозиция вышла на «Русский марш», критики не выдерживает. Никакой интеграции «белоленточного протеста» и националистов не произошло.
Что напоминает: Россия устроена сложнее, чем медиакартинка, в которой есть сторона «за-Путина» и сторона «против-власти». Участники «Русского марша», несмотря на антикремлевскую риторику, явно не в той же лодке, что и «креативный класс».
На самом деле, тут любопытно: обе упомянутых стороны обвиняют националистов в том, что они станут «силовыми отрядами» либо для совершения революции, либо для подавления революции. А вот и не факт, кстати. Возможно, они не хотят такой роли. По крайней мере, те, кто идет в колоннах и несет флаги. С теми, кто дает интервью, история другая.
Еще один волнующий всех вопрос: была ли нацистская символика? «Зиг» я не видела. Откровенно «разжигающих» лозунгов — тоже. И в этом смысле «Русский марш» успешно справился с заранее заготовленными обвинениями. Общая «плюшевость» мероприятия, кстати, свидетельствует в пользу организаторов.
Вот, пожалуй, что можно честно сказать: «Русский марш» был неплохо подготовлен с обеих сторон. Участники держались в рамках (во всех смыслах), полиция —тоже. Да, отдельно меня поразила фантастическая вежливость полиции. На любой вопрос они отвечали, смотрели абсолютно человеческими глазами, не пускали куда-то — с извинениями.
Означает ли все это, что политическая реальность нехотя впускает в себя новое явление? И что лицам, принимающим решения, приходится с неудовольствием играть по правилам демократии — и с изумлением видеть, что другая сторона с тем же неудовольствием играет по тем же правилам? Возможно, «Русский марш» — это победа механизма над содержанием.
И, возможно, нам всем от этого только лучше. Националисты, интегрированные в политическую систему, — это много лучше, чем обиженная, яростная и агрессивная сила. А мы знаем, что они могут быть такими.
