«Справедливая Россия» могла бы стать «партией декабристов» | Мнения

Партия «Справедливая Россия» переживает сейчас нелегкие времена: ее покидают уже не только отдельные члены, но и целые организации. Намедни из «Справедливой России» демонстративно вышли ее соучредители: Партия пенсионеров и движение «Родина». Комментаторы немедленно стали предсказывать неминуемую гибель «эсеров» и окончательное политическое фиаско их лидера — недавнего спикера Совета Федерации Сергея Миронова. Между тем разговор о конце «Справедливой России» ведется далеко не в первый раз: на моей памяти Сергея Михайловича хоронили уже раза четыре, а он и его партия тем не менее до сих пор каким-то образом удерживаются в политическом поле.

И все же на этот раз дело может кончиться и в самом деле отнюдь не благополучно для «Справедливой России». Я не знаю, какие личные отношения связывали и до сих пор связывают Сергея Миронова и Владимира Путина, и может ли лидер «Справедливой России» как-то опереться на эти отношения, чтобы не потонуть окончательно. Но я полагаю, в сознании президента должно как-то ассоциативно соотноситься само существование данной партии, в особенности ее парламентской фракции, с событиями декабря прошлого года.

Напомню, что те события — а именно неожиданный для всех наблюдателей размах протестной активности в Москве — были порождены одновременным действием нескольких мощных факторов.

Главным из таких факторов, на мой взгляд, была очень заметная демонстрация действующей властью несколько презрительного отношения к собственной партии, а именно к «Единой России». До какого-то времени власть не слишком была озабочена ее убедительной победой на думских выборах. И, разумеется, отчасти именно по этой причине эту победу никто не ждал. Как никто не ждал и катастрофического поражения ЕР, по целому ряду обстоятельств заведомо невозможного. Поэтому ждали фальсификаций и массовых нарушений.

Вторым фактором была активность московской либеральной прессы, которая медленно и исподволь уже с лета 2011 года создавала у своих читателей ощущение готовящегося фиаско.

Третьим фактором стали удивительно успешно проведенные «Справедливой Россией» предвыборные теледебаты, на которых особенно ярко себя проявила как диспутант острый критик правой правительственной политики экономист Оксана Дмитриева. Зрители почувствовали, что «эсеры» реально выиграли дебаты, причем выиграли в союзе с коммунистами под левыми лозунгами.

И наконец, четвертым фактором стала деятельность в то время еще просто частного блогера Алексея Навального, который призвал всех неравнодушных к политике граждан поддержать на выборах любую партию, кроме «партии жуликов и воров», то бишь кроме «Единой России». На деле это означало для многих будущих «разгневанных горожан» пойти и поддержать именно «эсеров», поскольку правых партий в списке не было, коммунисты и ЛДПР — для «разгневанных», но все-таки обеспеченных москвичей и петербуржцев — это было все-таки чересчур, а «Яблоко» имело сомнительные электоральные перспективы.

В итоге ЕР победила, но победила предельно неубедительно. Настолько неубедительно, что гораздо выгоднее для ее лидеров было бы признать небольшое поражение, чем хвалиться незаслуженной победой. Дальше началось то, что началось, и история пошла по известному направлению. Но остановимся на произошедшем. «Справедливая Россия» попадает в Думу, проводя в нее 65 депутатов. Трое из этих депутатов погружаются с головой в уличную оппозиционную деятельность. Шестеро, напротив, выходят из фракции, недовольные ее чрезмерной нелояльностью правительству. Центр во главе с Мироновым же отчаянно мечется из стороны в сторону, не видя собственного места в будущей политической конфигурации.

Триумфаторы декабря вынуждены в данный момент несколько стыдиться собственного триумфа, поскольку та победа явно выглядит двусмысленно и в глазах власти, и в восприятии уличной оппозиции. Была бы в нашей стране подлинная партийная политика, и «Справедливая Россия» могла бы прекрасно обратить все свои минусы в увесистые плюсы. Ей просто следовало переименоваться в «Союз 4 декабря» и стать примерно тем же, чем в эпоху революции 1905–1907 годов была партия октябристов. Как известно, октябристы объявили себя конституционной партией, которая поддержала царский манифест 17 октября 1905 года, гарантировавший гражданские свободы и народное представительство, и на этом основании отказалась от оппозиционной деятельности. Вот так и «эсеры», в миг превратившись в «октябристов», или, точнее, «декабристов», могли призвать улицу отказаться от оппозиционной борьбы в том случае, если бы власть пошла на демонтаж однопартийной системы.

Частично ведь власть устами прежнего президента уже продвинулась в этом направлении, вернув облегченный порядок регистрации партий и прямые выборы губернаторов. Однако окончательного отречения от модели одной «правящей партии» сделано не было, и «эсеры» могли бы продолжать на этом настаивать, играя роль передового края умеренной оппозиции, блокируясь по мере необходимости с улицей, но всякий раз отмежевываясь от выпадов против главы государства.

Повторяю, это все было бы в том случае, если бы у нас была нормальная партийная политика, а значительная часть депутатов не шла бы в Думу просто для защиты своего бизнеса. Но, в конце концов, почему бы Сергею Миронову и не поиграть сегодня в политика, когда ему уже, в общем, нечего терять. Уверен, что скоро начнется кастинг на положение умеренного оппозиционера, который бы смог реально отстаивать какие-то завоевания предыдущей волны «политического пробуждения», но вместе с тем воздерживался от прямых оскорблений первых лиц. Радикалов у нас хватает, и мы уже понимаем их подлинный вес и реальные возможности. А вот с умеренными как-то не складывается. У нас принято, обидевшись на власть, немедленно идти на Болотную площадь с антипрезидентскими лозунгами.

А вот если бы Сергей Миронов не метался, то поддерживая, то осуждая Гудковых, а сказал просто и четко: в декабре 2011 года мы стояли у истоков новой политической системы. Она еще не полностью проявилась, но она создается на наших глазах с величайшими трудностями и сталкиваясь с огромным сопротивлением. Существуют те, кто боится этого сопротивления и выпрыгивает за борт, но мы доведем корабль новой системы до конечной точки — до возникновения в стране реальной политической конкуренции между различными партиями.

Думаю, от возможности такой эволюции «Справедливой России» — от Гудкова к Гучкову или от Бабакова к Маклакову — и зависит судьба этой партии, которая может подхватить дело реформирования системы из рук взаимно ослабевших противоборствующих сторон, а может и просто потонуть в волнах истории.