Вера Мухина на сцене и подиуме
Веру Игнатьевну Мухину не отнесешь, конечно, к числу художников, известных публике одним-единственным своим хитом. Кроме прославленного монумента, венчавшего в 1937 году советский павильон на Всемирной выставке в Париже, на ее счету были и другие монументальные работы — вспомнить хотя бы изваяние Чайковского перед столичной консерваторией или завершенный ею после смерти Ивана Шадра памятник Горькому, недавно, увы, исчезнувший с площади Тверская Застава. Но в народном сознании Мухина все равно остается лишь создателем «Рабочего и колхозницы».
Дабы преодолеть устойчивое клише, куратор Георгий Коваленко, двумя годами ранее делавший в Московском музее современного искусства на Петровке ретроспективную выставку Александры Экстер, взялся теперь в этих же стенах показать кое-что из наследия ее ученицы. Согласитесь, поворот довольно неожидан даже для тех, кто в общих чертах знаком с художественной историей ХХ века. Как так: Мухина — ученица Экстер? Речь не идет, разумеется, о ревизии давно известных фактов. Начинающая художница действительно обучалась живописи у Машкова и Юона, а ваянию — у великого Бурделя в Париже. Но и влияние на нее звезды авангардной сценографии не следует сбрасывать со счетов.
В 1916 году Александр Таиров пригласил Веру Мухину в Камерный театр поработать над возобновлением спектакля «Покрывало Пьеретты». С этого эпизода и начинается хронология выставки «Театр Веры Мухиной. Неизвестные страницы творчества скульптора». Магия сцены произвела на молодую ваятельницу, никогда дотоле не имевшую касательства к этой сфере, чрезвычайно сильный эффект. Мухина буквально заболела театром, причем именно эстетикой Камерного. Бесценным гидом для нее стала Александра Экстер, работавшая тогда с Таировым в статусе «примы-художницы», но к появлению «конкурентки» отнесшаяся без малейшей ревности. Они подружились, и их взаимная творческая симпатия длилась потом много лет.
Ненавязчивые уроки старшей подруги Мухина усваивала на лету, да ей и самой в качестве скульптора было что предложить Таирову, грезившему об особого рода трехмерности на подмостках. К сожалению, их сотрудничество оказалось недолгим и не слишком плодотворным. Ни одного спектакля в целиком собственном оформлении Мухина у него так и не сделала. От той поры остались лишь ее эскизы сценографии и костюмов к пьесам «Ужин шуток» Сем Бенелли и «Роза и Крест» Александра Блока. Первую из этих постановок Мухина попыталась «вытащить» после чужого неудачного опыта, но Таиров был слишком расстроен холодным приемом спектакля и недавней дебютантке не доверился. А по поводу мистической драмы Блока у Камерного театра случился конфликт с МХТ, в результате чего премьера не состоялась ни там, ни здесь.
Казалось бы, подобные коллизии не должны были чересчур травмировать восходящую звезду отечественной скульптуры, не вышло — так не вышло. Но Мухина очень переживала, особенно после того, как Таиров не пригласил ее в обновленный Камерный театр. Напоминанием о тех душевных терзаниях на выставке служит серия эскизов к балету «Наль и Дамаянти», самой же художницей и выдуманному. Просто ей хотелось продвинуться чуть дальше в полюбившейся профессии, хотя бы на уровне фантазий… До практической авторской сценографии дело дошло только в 1944 году: Мухина оформила софокловскую «Электру» в Театре имени Вахтангова.
Не привело к триумфу и другое ее увлечение. В начале 1920-х годов опять-таки совместно с Александрой Экстер они ради заработка открыли в Москве модное ателье. Первые же успехи оказались столь воодушевляющими, что дамы начали подумывать о «бренде». Но Экстер вскоре эмигрировала во Францию, а собственная модельерская карьера Мухиной в итоге не задалась. Разумеется, не по причине профнепригодности, а в силу исторических обстоятельств. Орнаменты для тканей, ряд фасонов одежды, рисунки, опубликованные в тогдашних журналах и впрямую связанные с идеями конструктивизма, — вот что осталось от начинаний этого раннесоветского «кутюрье»…
Может даже возникнуть ощущение, что в жизни Веры Игнатьевны неудач было больше, чем успехов. Но, во-первых, подготовительная работа, не приведшая к реализации проекта, — далеко не всегда провал с точки зрения искусства. А во-вторых, Мухина все-таки стала знаменитым скульптором, едва ли не самым важным для понимания советской эпохи.
