Традиционно в России на переломе веков начинается политическое бурление. По аналогии начала ХХ века, в ХХI та же картина: попытка совершить буржуазную революцию, а затем рождение прямо противоположного. 1990-е буржуазные не задались из-за низких цен на нефть, а новый век опять свернул куда-то на обочину, теперь уже из-за высоких цен на нефть. Нефть — наша беда и манна небесная. Нефть, точнее доходы от нее, определяет группы влияния, отношения власти и общества, методы политической борьбы. Кризис — рождается нечто похожее на политический диалог и поиски компромисса. Более менее экономически не падаем — и диалог заменяется на наезды, форма которых зависит от вкусов и предпочтений власть имущих. В ход идет все, что угодно, без анализа последствий в будущем. Политическая традиция в виде благородных растений не растет, поле — сплошь в сорняках и бурьяне, жадно пожирающих все живое вокруг. Ничего не получается у нас с газоном, который десять лет возделывают, причем каждый день.
За время демократических шатаний в России сформировалось три типа протеста: левый, националистический, правый (либеральный в нашей традиции). Правые, будучи у власти, боролись с левым поворотом, как могли, а в 1996 году наехали, конкретно на Зюганова, используя в том числе и массмедиа. Благо экономика пошла в рост. После кризиса 1998 года Ельцин уступил место В. Путину, и левые продолжали быть главными врагами. В. Путин занялся диалогом с левыми избирателями (гимн, ностальгия по СССР), при этом проводя правую политику. Нулевые дали новые доходы для борьбы с ельцинской олигархией и формированию собственной поддержки, и, постепенно, правые стали главными оппонентами. На них наехали, используя суды, избирательное законодательство и национализм «Родины» Рогозина. Неожиданно национализм превратился в реальную угрозу, и «Родину» закрыли, а лидера отправили на государеву работу. Нулевые проросли стабильностью роста экономики, и все как-то утихомирилось.
А тут кризисная длинная волна мировой экономики захлестнула надолго с угрозой падения нефтяных цен и необходимостью затянуть бюджетные пояса. Угроза висит с 2008 года и не ослабевает. В этой ситуации правые, старые и новые, неопасны, поскольку ограничены меньшинством имущих (К. Собчак), националисты — управляемы в протесте против власти. Остаются новые левые, популярные среди молодежи, способные соединить социальный протест против имущественного неравенства с политическим протестом. Для левой страны харизматики типа Удальцова, что мед для пчел, так и налетают. Пора наезжать. Что и делается в сцепке силовиков и подчиненных энтэвэшников. Неважно, что в их второй серии чернушного наезда правда, а что ложь. Главное — это заказушный публичный донос. Впервые «желтая» информация становится поводом для допроса неудобного политика, в частности, Удальцова и его соратников, и, по результатам, посадка или их, или тех, кто кино сотворил. В результате никто не сомневается. Я думаю.
Вывод — наезд на Удальцова носит знаковый характер: принята новая тактика работы с оппозицией:
— нет человека — нет проблемы (сильно кое-что напоминает),
— окончательное уничтожение института презумпции невиновности. Кого угодно можно оклеветать любыми средствами, и сам оклеветанный должен доказывать свою невиновность,
— публичная дискредитация лидеров оппозиции — единственное средство повышения популярности власти. Фактически стимулируется раскол общества внутри страны на врагов и своих.
Какие следствия для страны? Плачевные. Вопрос: кому это нужно? Делать из президента Сталина и раскачивать лодку именно тогда, когда оппозиция перешла от митингов к самоорганизации? Честно. Я не понимаю.
