«У Володарского была своя тема: XX век и трагедия людей этого века. Он сам один из этих людей»

По просьбе «Известий» об Эдуарде Володарском вспоминают его сотрудники и коллеги.

Александр Роднянский, продюсер:

— Он исключительно мощный сценарист. Работал до последнего дня и умер накануне огромной премьеры — многосерийного фильма «Жизнь и судьба» на канале «Россия», сценарий к которому написал он.

Его жизнь чрезвычайно точно рифмовалась с судьбами всех его героев. У него была своя тема в кино: XX век и трагедия людей этого века. Он сам один из этих людей. Благодаря ему они ожили на экране.

Мы работали с ним на «Обитаемом острове» и на «Достоевском», и работать, должен признаться, было нелегко. У него очень твердые представления, свои жесткие политические концепции. Но больше всего меня поражала в нем плотность мыслей, напора и энергии — он пришел из огромной индустрии большого советского кино, и я всегда чувствовал несоразмерность его с нынешней, российской киноиндустрией. Поэтому в последние годы он фактически ушел из кинематографа и нашел себя в телевидении.

Здорово, что его полюбил канал «Россия» и он смог работать на таком количестве значительных проектов — это и «Штрафбат», и «Достоевский», и «Жизнь и судьба». Мы сейчас еще один масштабный исторический проект развиваем на основе его сценария. С большим режиссером.

Он был носителем правды, но и блистательным рассказчиком, который умел развивать жанр. И это очень важно, ведь именно жанр заставлял сопереживать героям. Ну кто еще мог написать такую вещь, как «Свой среди чужих, чужой среди своих»? А сценарии к фильмам Германа? Сочетание человеческой внятной позиции, опыта, значимости высказывания и сценарного мастерства — все это было в Володарском. Он страница истории нашего кино и своей смертью эту страницу перевернул.

Антон Златопольский, генеральный директор телеканала «Россия 1», генеральный продюсер фильма «Жизнь и судьба»:

— Эдуард Яковлевич, с которым мы в последние годы самым активным образом сотрудничали, несмотря на всю свою легендарность и, казалось бы, уже принадлежность к истории российского кинематографа, находился на пике активности. И был удивительно неравнодушен ко всему, что касалось творчества: к работе режиссеров со сценариями, к интерпретациям. Он всегда звонил, советовал, возражал, при этом был крайне деликатен.

Таких драматургов уже не осталось. Он всего четыре дня не дожил до премьеры «Жизни и судьбы», и это очень, очень обидно, хотя я прекрасно понимаю, что «обидно» в данном контексте — неточное слово. Просто на самом деле я еще не верю, что его нет. Только вчера мы на канале собирались по поводу очередного большого проекта, который мы запускали по его сценарию, говорили: «Вот, скоро Эдуард Яковлевич позвонит, пришлет поправки...» Уже не пришлет.

Николай Досталь, режиссер:

— У меня не было стремления делать фильмы о войне, но когда мне дали сценарий «Штрафбат» Эдуарда Володарского, я прочитал буквально две серии и понял, что это тот сценарий, который мне хотелось снимать. Это тот взгляд на войну, та малоизвестная ее страница о штрафниках (о них очень мало снято в игровом кино), которой не хватало. Когда мы встретились с Володарским, мы сразу хорошо поняли друг друга. Работать с ним было нельзя сказать что легко, но интересно. Он был человек взрывного характера, но все его эмоциональные всплески — по делу, по сценарию и по профессии. Все они работали на результат. Мне кажется, наша картина получилась — по крайней мере, я поздравил с нею Володарского, а он поздравил с нею меня. Она достойна памяти штрафников.

Вообще лучшая картина Володарского о войне — это «Проверка на дорогах» Алексея Германа. Он и сам так считал.

После «Штрафбата» у нас сложились близкие товарищеские и дружеские отношения, но, к сожалению, мне не удалось больше ничего снять по его сценарию, хотя у него были предложения. У меня в это время была другая работа, а телеканалы хотели срочно запускать производство, и снимали другие режиссеры. Жаль, что он не увидит на экране «Жизнь и судьбу».

Написание киносценариев — это была его жизнь, он отдавался ей целиком, и, вероятно, даже слишком, потому что писать столько в 70 лет не очень полезно для здоровья. Я удивлялся: когда ты все это успеваешь и где? Он отвечал: сижу в загородном доме, что мне еще и делать. Может быть, в Москве Эдуард Володарский и не смог бы столько написать.

Сергей Мелькумов, продюсер:

— Мы работали вместе с Эдуардом Володарским и над «Достоевским», и над «Обитаемым островом». Банально звучит, но уходит эпоха. Это были другие люди: и он, и Валентин Черных, ушедший в августе.

Конечно, как любой драматург, он не любил, когда сценарий менялся по ходу работы, но всегда делал то, о чем договаривались. При этом у него была совершенно нечеловеческая трудоспособность: он делал в год по несколько огромных сценариев, иногда по восемь серий, и при этом объеме было потрясающее качество. Володарский — энциклопедист, много знал, много читал, мог написать о любой эпохе, делал яркие характеры. Даже когда я читал первый сырой материал, атмосфера эпохи и характеры уже были переданы. Все бюджеты сейчас крутятся на телевидении — и он работал там, где могли реализовать его замыслы.

Вадим Назаров, главный редактор издательства «Амфора», где вышли книги Эдуарда Володарского «Вольф Мессинг. Видевший сквозь время», «Страсти по Чапаю», «Столыпин. Невыученные уроки»: 

— Его книги всегда хорошо продавались. Это был автор, к которому можно было обратиться за советом. Например, когда мы делали иллюстрированное издание Владимира Высоцкого, у нас возникли сложности с пониманием песни «Штрафные батальоны». Мы поняли, что лучше Володарского нам никто не объяснит. Когда он работал над «Штрафбатом», так изучил тему, что, наверное, был лучшим в стране экспертом по этому вопросу. Оказалось, что в штрафных батальонах не было запрещено кричать «ура!», это было поэтическое преувеличение Владимира Семеновича. 

По всей видимости, у Володарского в столе остались еще рукописи. Это серьезный большой литератор. Основная его работа была в кино, но тот уровень, который он показывал, превосходит многих профессиональных беллетристов.