Полгода назад, весной, я с сыном гулял по берегу Финского залива. Вода была еще холодная, но солнце грело, кое-кто даже загорал. Впрочем, народу вообще было немного. Тем не менее на отдаленном пригорке развевался радужный флаг — там, мол, гей-пляж. Я о существовании таких слышал, но не знал, что это именно здесь, — и загодя предложил сыну пойти в обратную сторону. Позорного и бессмысленного милоновского закона тогда еще не было, теперь такой флаг на пляже сошел бы за пропаганду, хотя был он не чем иным, как предупреждающим знаком.
То есть для своих, конечно, — опознавательным: сюда, мол. Но для натурального большинства — предупреждающим: осторожно, здесь вы можете увидеть обнимающихся мужчин. Не хочешь смотреть — обойди или поверни обратно. Мне-то все равно, мои чувства к девушкам вид мужчин не оскорбляет; но ребенку в четыре года лучше, конечно, пойти на уточек посмотреть.
Теперь Артемий Лебедев предлагает ввести знаки «Здесь могут быть оскорблены религиозные чувства верующих». Что за чувства верующих, разные ли чувства у разных верующих, как их можно оскорбить и чем оскорбление чувств верующих отличается от оскорбления чувств неверующих — оставим все эти вопросы за скобками и сосредоточимся на другом.
Любопытно то, что и милоновский закон «против гей-пропаганды» и закон об оскорблении религиозных чувств — обе эти истории, не с юридической, а с точки зрения бытовой психологии, выглядят как попытка большинства (религиозного, гомофобного) защититься от меньшинства (атеистического, толерантного). Что странно само по себе — большинство на то и большинство, вроде бы, что оно больше, сильнее, маленьких обижать нельзя, если бьет дрянной драчун слабого мальчишку, я такого не хочу даже вставить в книжку, ну, вы знаете.
На это возражают, что, мол, меньшинство-то меньшинство, но уж больно сплоченное меньшинство и действует поэтому куда эффективнее аморфного большинства. Это в значительной мере правда. Но есть еще и второй момент. Права большинства защищают теми самыми способами, которыми уже несколько десятилетий принято защищать права меньшинств. В какой-нибудь толерантной стране выпишут штраф за гомофобное высказывание — у нас штрафуют, если скажешь, что все равны. Теперь, кажется, дело идет к тому, что штрафовать будут и за слово «бог», написанное со строчной.
Поэтому когда какой-нибудь горе-депутат с жаром объясняет, что закон, защищающий верующих, нужен, потому что верующих у нас большинство, у нас вообще религиозное население и так далее, — трудно отделаться от странного чувства несоответствия: говорите-то вы, как большинство, но действуете так, как везде и всюду действуют меньшинства.
Знак «Здесь могут быть оскорблены религиозные чувства верующих» — это, конечно, хохма. Такие знаки пришлось бы вешать на входе в книжный магазин, в котором продается Ницше, в Эрмитаж, где висит «Черный квадрат», и так далее вплоть до магазина, в котором, вдруг, мало ли, продается свинина. Как выясняется, религиозные чувства оскорбляет даже логотип Apple — надкушенное яблоко, символ греха, разумеется; крестом заклеивают.
Религиозные чувства, словом, могут быть оскорблены везде — было бы кому оскорбляться. Был в позднесоветские времена анекдот про иностранца, который прилетал в Москву, падал в люк, а потом возмущался, почему нет красных флажков. И ему говорили: «Вы когда прилетали, в аэропорту красный флаг видели? Так вот, действителен на всей территории Советского Союза». Знак «Здесь могут быть оскорблены религиозные чувства верующих» можно было бы нанести на Луну.
Поэтому смысл кампании, развернутой Лебедевым, конечно, не в этом, а в том, чтобы вернуть атеистическому меньшинству статус меньшинства. Только меньшинство может нуждаться в таких знаках. Сама мысль о необходимости такого знака есть не что иное, как «эй, эй, ребята, это нас меньшинство, это наши права нужно защищать». Никто же не вешает при входе на пляж табличку «Здесь можно встретить купающихся мужчин и женщин».
Есть в преферансе такой контракт «распасы» — когда каждому игроку нужно взять как можно меньше взяток. То, что происходит сейчас в ходе широкой дискуссии о чувствах верующих и их оскорблении, — очень на такие распасы похоже.
