Это крылатое выражение из комедии древнеримского писателя Теренция любил повторять Карл Маркс. Именно эта фраза вспомнилась мне, когда я прочитал о трагедии на Минской улице в Москве, — пьяный водитель буквально снес остановку общественного транспорта. Семеро погибших, их них — пятеро воспитанников детского дома-интерната для умственно отсталых детей. Убийца-водитель пил два дня, и, будто зная о том, что по УК РФ грозит ему всего лишь девять лет, небрежно бросил, что хотел бы полежать «в больничке», пока будет работать следствие.
«Расстрелять!» — воскликнул монашек Карамазов в ответ на вопрос своего брата Ивана: что сделать с генералом, который затравил собаками на глазах матери дворового мальчика. — Я сказал нелепость, — тут же оправдывается Алеша, но брат перебивает его: да на таких нелепостях мир стоит!
Ах, как все хрестоматийно знакомо. Статистику погибших в результате ДТП в России любят вспоминать в контексте размышлений о статистике самоубийств в родном Отечестве: 30 тыс. людей гибнут на дорогах, и 60 тыс. ежегодно самостоятельно сводят счеты с жизнью. Неважно, какую связь пытаются открыть исследователи смертности в нашем обществе, скорее всего, никакую, так, для острастки обывателя выложить штабелями цифры трупов. Ну, и кого это задевает по большому счету? Разве что дотошных комментаторов, потому что 30 тыс. погибших, это всего лишь 30 тыс. цифр. А тут — пять детских тел на остановке общественного транспорта, дети, которые отправлялись с воспитателями на экскурсию или... неважно куда. И вот российское общество взметнулось — в который раз(!) — и требует кары алкоголику водителю. Законодатели надрываются в порывах радикализма — то ли 15 лет наказания, то ли пожизненное заключение. То ли конфисковать транспорт и лишать пожизненно прав за вождение в нетрезвом виде, то ли... допустить право на самосуд, прямо на месте преступления, без суда и следствия. Отлично!
Разумеется, никакие экстренные общественные меры, законы не помогут. Ведь, например, среди жертв июльской трагедии в Крымске тоже были дети, но, как я и предполагал, забылось все и рассосалось в новостных заголовках. И кричали об ответственности, о создании системы технического и общественного контроля, но воз и ныне там, там же он и будет! Даже если поименно вспомнят всех погибших в наводнении несовершеннолетних. То же и с борьбой за трезвость водителей. Система общественного контроля и воспитания, переподготовки и переквалификации водителей и сотрудников ДПС, — что говорить об этом, если услуги по изготовлению прав можно найти на десятках сайтов, в сотнях объявлений по всему городу. Да, хотелось бы создать систему, и я за то, что такую систему создавать надо и что это трудный и долгий процесс, но прежде чем создавать и призывать, отнесите «в больничку» убийце-водителю пистолет, положите перед ним, и, коль восклицал он над трупами пьяненький, что застрелиться бы надо, — пусть застрелится. Обязан застрелиться. До больнички или после выписки, — но... вот тут любой закон осадит кого хочешь. Даже представители союзов и ассоциаций автовладельцев восклицают, мол, это непросто определить степень вины даже пьяного водителя.
«Да какое мне дело до законов природы, если мне эти законы почему то не нравятся!» — восклицал подпольный человек Федора Достоевского. Да какое мне дело до законов общества, если они спохватываются уже после того, когда изменить ничего нельзя! Пятеро убитых детей и семейная пара воспитателей. Увы, если бы погибли только воспитатели, то такого взрыва общественного негодования не было бы, — классик русской литературы гениально подметил, что человек все-таки выбирает и замечает ту жертву, рядом с которой он выглядел бы более решительным, возвышенным и страстным. И нам сегодняшним бунтовать против пьяного беспредела на дорогах сподручнее на фоне трагедии на Минской улице.
Но, вернемся к законам, хоть природы, хоть общества. Скажите, господа профессионалы, а если бы в тот самый момент, когда тела детишек переносили в специальный фургон, явился бы кто-то и прямо тут же расстрелял бы ублюдка на месте, не дожидаясь полиции и других представителей власти, то... Какое наказание в соответствии с УК РФ ожидало бы этого нормального гражданина, переполненного общечеловеческими ценностями? Конечно, общечеловеческими, — разве расстрелять мерзавца не нормальное человеческое стремление и желание?! Почему нет? Зачем же делегировать право на убийство кому-то другому, или еще лучше, освящать оружие, благословлять солдат и офицеров? Что порочного в человеческих желаниях — лишать жизни себе подобного, если этот самый подобный поступает как изувер?
Ох, эта жажда «карать», карать виновных, особенно когда прекрасно сознаешь, что выстроить систему общественного контроля — долгое дело, а наказание должно следовать немедленно! Но зачем же прятаться за это грозное слово: «карать»?! Зачем же прятаться, если все, что предлагает закон, это наказания, но не кара. Кара она пострашнее, почеловечнее наказания. И в данном случае это не «высшая мера наказания», а «расстрел». Но, право «расстрелять» не может быть правом гражданина, в соответствии с пресловутыми законами и природы, и общества. Нет, право «расстрелять» — это неотъемлемое человеческое право, которому, увы, нет места в гражданском обществе.
Но, даже если кричать: «Да какое мне дело до законов общества!», гражданское самосознание всегда ставит подножку человеческим чувствам. Во всяком случае, то ли пистолет не найдется, то ли пули не те будут, то ли не в чем к месту трагедии выйти, — не побежишь же стрелять мерзавца в костюмчике «Адидас» или в тапочках на босу ногу.
Что говорить: ничто человеческое нам не чуждо... Даже человеческая трусость с оглядкой на гражданский и уголовный законы.
