Предложение вице-премьера Д.О. Рогозина построить научную станцию на Луне вызвало радостное оживление в российской блогосфере.
Идею лунной базы высмеяли, назвали идиотской и предположили, что дело закончится очередным распилом бюджета. Самые злопамятные припомнили, что полгода назад Рогозин высказывал прямо противоположное мнение: «А зачем нам лететь на Луну? Что мы там можем найти полезного? Может, есть другие задачи, связанные с Марсом, Венерой и изучением физики Солнца?»
Можно, разумеется, предположить, что за прошедшие месяцы шансы найти на Луне что-нибудь полезное (обычно вспоминают о гелии-3) резко выросли, но, скорее всего, речь идет о другом.
Строительство лунной базы, по мнению Рогозина, должно потянуть за собой фундаментальную науку и придать импульс развитию космической отрасли страны. Отрасли, в которой, опять же цитируя вице-премьера, «системного кризиса нет, у нас ничего не валится. У нас есть проблемы на отдельных предприятиях и узлах».
Понятно, что чиновник такого ранга обязан быть разумным оптимистом. Системный кризис в отрасли виден невооруженным глазом, и его нельзя преодолеть одним лишь завинчиванием гаек на проблемных предприятиях. И кадровая политика, и финансовая ответственность, и возврат к дисциплине советского образца, о которой говорил на недавнем совещании премьер Медведев, — факторы, безусловно, очень важные и необходимые для решения стоящих перед космической отраслью проблем. Необходимые, но не достаточные.
Когда-то Советский Союз был ведущей космической державой мира. Даже проигрыш в лунной гонке не лишил СССР лидирующих позиций в космосе. Запуск «Бурана» в 1988 году вновь подтвердил первенство... к сожалению, в последний раз.
Судьба «Бурана», погибшего 10 лет назад при обрушении крыши ангара на Байконуре, символически иллюстрирует ситуацию с нашей ракетно-космической отраслью. И если еще недавно казалось, что Россия может стать монополистом по доставке на орбиту людей и грузов (США закрыли программу Space Shuttle, а Китай еще недостаточно укрепил свой статус космической державы), то многочисленные аварии российских аппаратов и впечатляющий успех первого частного американского космолета Dragon сделали эту перспективу крайне маловероятной.
Для того чтобы вернуть нашей стране позиции, которые занимал когда-то в космосе Советский Союз, прежде всего нужно вспомнить, что же обеспечивало прорывы 1950–1970-х годов. Собственно, никакого секрета здесь нет: успех советской космической программы напрямую зависел от сильной мотивации всех ее участников и выстроенной под нужды научно-технического развития страны системы чрезвычайно качественного образования.
И с мотивацией, и с образованием в нынешней России дело обстоит не лучшим образом.
Развитие космической отрасли в СССР определялось прежде всего военными. И первый спутник, и корабль первого космонавта Земли Юрия Гагарина были выведены на орбиту межконтинентальными баллистическими ракетами — такими же, которые в случае новой мировой войны должны были поразить города потенциального противника. Партийное и военное руководство Советского Союза было кровно заинтересовано в том, чтобы советская космическая техника хотя бы на шаг опережала американскую.
У нынешнего российского руководства такая мотивация отсутствует. В опасность «звездных войн» уже давно никто не верит, а совершенствование средств защиты (ПРО) стало гораздо актуальнее развития средств нападения. Для российской политической элиты космос — вопрос престижа, а не выживания.
Говорить о мотивации рядовых сотрудников отрасли не приходится. Достаточно ознакомиться со списком вакансий в одном из ведущих космических центров — ГКНЦ имени Хруничева. Там, например, требуются инженеры-программисты. Зарплата — от 20 тыс. рублей в месяц.
Некоторый оптимизм внушает обещание премьера выделить на развитие ракетно-космической отрасли 670 млрд рублей ($21 млрд) в ближайшие несколько лет. Эта сумма сравнима с годовым бюджетом NASA и многократно превосходит бюджет Роскосмоса за последние годы. Но даже если финансирование космической отрасли увеличится настолько, что зарплата инженера вырастет в пять раз, перспектива строительства лунной базы не станет реальнее.
Когда-то Джон Кеннеди, уязвленный успехами Советского Союза в космической гонке, заметил, что в соперничестве двух сверхдержав победило советское образование. Он был прав. Не деньги, которых у США было гораздо больше, не военная дисциплина, а лучшее по тем временам среднее и высшее техническое образование приводило в лаборатории Королева и Келдыша, в заводские цеха и ангары Байконура молодых энтузиастов, обеспечивших своей стране лидирующие позиции в космосе.
Сейчас место энтузиастов, мечтавших о полетах к звездам, заняли плохо оплачиваемые троечники. Эти троечники уже утопили «Фобос-грунт» и уронили спутники ГЛОНАСС. Что они могут сотворить с лунной базой, даже представлять не хочется.
Значит ли это, что Рогозин неправ, ставя перед Роскосмосом такие амбициозные цели?
С одной стороны, без сверхзадачи, ослепительно-яркой идеи прорыв в космической области невозможен. Не случайно американская лунная программа началась с документа, составленного для Кеннеди ведущими физиками страны, в котором говорилось: «США не сумели сформулировать свою истинную задачу в космосе».
С другой стороны, без кропотливого выстраивания цепочки «школа — институт — НИИ» решение подобной задачи обернется очередной потерей бюджетных денег. Начинать следует с восстановления качественного образования, с подготовки высококлассных педагогов и разработки методик обучения. Справедливости ради надо отметить, что в марте этого года о необходимости структурных реформ в области профессионального и высшего технического образования говорил и сам Рогозин.
Жаль только, что пост министра образования РФ занимает совсем другой человек.
