Новый политический сезон начинается довольно тихо. Очень заметны признаки приближающейся либерализации — «Эхо Москвы» сообщает о том, что федеральные власти требуют от властей региональных смягчения законодательства о митингах, девушек из Pussy Riot просят извиниться по телевизору едва ли не для того, чтобы после этого отпустить их с миром по домам, но не обидеть при этом требующих расправы фундаменталистов. Но девушки, которые стараниями медиа превращены в политических трибунов, от телепокаяния пока отказываются.
Все это пока не оформляется в устойчивую тенденцию. Все, затаив дыхание, ждут 15 сентября, когда в Москве и других городах назначен «Марш миллионов». Для нашего политического штаба этот день окажется своего рода экспериментом с целью проверки той концепции, из которой его руководители исходили все минувшее лето. Концепция состояла в том, что главная оперативная задача по противодействию протестному движению заключается в сепарации друг от друга двух групп недовольных. Тех, кто недоволен ростом стоимости ЖКХ, увеличением розничных цен, усилением нелегальной миграции, обнищанием и разрушением страны в целом и русских регионов в частности. От тех, кто озабочен усилением клерикальных настроений в нашем обществе, зажимом прессы, опалой влиятельных либералов, ухудшением отношений с Западом.
Казалось бы, эти две группы не имеют между собой ничего общего, и если им суждено встретиться, то лишь в открытом столкновении. Однако эти два протестных потока поначалу объединились в день голосования, 4 декабря, в общей ненависти к «партии жуликов и воров», а затем — на шумных московских митингах. Особенно показательным был «Марш миллионов» 6 мая, когда «белые ленточки» просто потонули в море красных флагов. Я спросил одного знакомого либерала, как он мог выйти 6 мая на практически коммунистическую манифестацию. Он ответил с радостью и гордостью: «Путин нас всех объединил!»
Кроме чисто политического объединения «красного» и «белого» замаячила еще и перспектива протестного сплочения столицы и регионов. Оказалось, что озлобленные молодые люди из русской глубинки не только могут позволить себе купить билет на поезд до Москвы и влиться в ряды «рассерженного городского класса», но придать протесту недостающей ему силовой энергетики. Понятно, что перспектива получить в столице боевое единение «норок» и «ватников» власть не радовала. И было принято решение играть на раскол «креативных» и «красно-коричневых». Тут на политической сцене появилось новое действующее лицо — Русская православная церковь. Своей активностью в деле Pussy Riot руководство Московской патриархии создало идеальный повод для превращения политического конфликта в конфликт культурный — борьбу сторонников креативного нонконформизма с приверженцами традиционной морали.
Вопрос, однако, состоял в том, с кем в этом конфликте наша власть. Точнее, к кому относится наша власть? Родом ли она из «креативного меньшинства» или из «молчаливого большинства»? Разные ответы на этот вопрос явно разделили две противоположные команды. Одна изображала власть как поборницу традиционных моральных устоев, защитницу святынь, которая именно по этой причине подвергается ожесточенному шельмованию со стороны «сатанистов» и «отщепенцев». Этой команде активно помогали наши либералы, которые кричали о том, что власть строит клерикальную диктатуру, враждебную Западу, постмодернизму, творчеству — в общем, всему самому светлому и прогрессивному. Другая команда, стоящая чуть-чуть в тени, но тоже находящаяся в игре, продолжала уверять, что власть, напротив, сочувствует и разделяет все самые прогрессивные и антиклерикальные мысли и надежды «креативного класса», что была бы на то Господня воля, и все наше кремлевское политбюро только бы и делало, что с утра до вечера пело бы песни Джона Леннона и сэра Пола Маккартни. Однако если бы власть посмела обнаружить свои прогрессивные симпатии, то она немедленно потеряла бы массовую поддержку слева. Тем более что на системном левом фланге также заварился скандал вокруг семьи Гудковых.
Очевидно, однако, что и в том, и в другом случае места красному протестному движению, действующему в союзе с либеральствующими демократами, в политическом конфликте не оказывалось. С другой стороны, возникает и другая тенденция: некоторые послабления в вопросе о местном самоуправлении заставляют думать, что как раз часть активных общественных активистов могут вслед за Евгенией Чириковой попытать счастья в борьбе за пост мэра того или иного города. Так что процессу движения недовольных из региона в центр может быть противопоставлен обратный процесс — движение их лидеров из центра в регионы.
Стратегически эта цель вполне разумная. Протестным лидерам, которые в будущем хотят сменить власть, неплохо бы и в самом деле набраться административного опыта, желательно такого, за который потом не было бы мучительно стыдно. Однако во время регулирования всех этих политических потоков летом возникло так много совершенно не нужных и опасных конфликтных зон, что еще неизвестно, как бы мы не шагнули в результате серии разводок из протестного «огня» в какое-нибудь религиозно-богоборческое «полымя».
Так что 15 сентября станет днем проверки всех рабочих гипотез. Если «белый цвет» наконец возобладает над «красным», а Сергей Удальцов будет окружен не качками с красными и черными повязками, а интеллигентными юношами и девушками с томиками Делеза в рюкзачках и надписями «Свободу Pussy Riot», то власть сможет спокойно выдохнуть и начать либерализацию. Если же мы опять увидим море «красных флагов» и сжатых кулаков, готовых броситься в атаку, то тогда, возможно, нас ожидают какой-то новый поворот властного винта и новая неопределенность...
