В августе 1988 года я с компанией однокурсников отдыхал в Прибалтике. Нельзя сказать, что мы, студенты философского факультета, слишком внимательно следили за политикой, но все-таки происходящие за стенами нашего стеклянного гуманитарного корпуса события нас, разумеется, интересовали. Кого-то больше, кого-то меньше.
Многое омрачало наше безмятежное настроение. Перестройка не то чтобы завершилась, но превратилась в какой-то пустой официозный лозунг. Травля Ельцина на XIX партконференции, знаменитое «Борис, ты не прав», осуждение делегатами единственного человека, который позволил сказать одно доброе слово в адрес опального партийного начальника, — всё это оценивалось как признаки начала новых политических заморозков. Политические реформы, связанные с расширением полномочий местных Советов, вообще не воспринимались всерьез: все надежды похоронила странная горбачевская инициатива совместить пост главы Совета с должностью регионального партийного руководителя.
В Москве начала потихоньку зверствовать городская милиция: 21 августа против вышедших на Пушкинскую площадь отметить 20-летие ввода войск в Чехословакию активистов «Демократического союза» впервые был применен ОМОН с резиновыми дубинками. Когда мы вернулисьв Москву, где-то на вокзале нас встретил товарищ, ныне известный поэт, а тогда юный хиппи, который сказал, что банды нанятых новым городским партбоссом подонков избивают на бульварах всех носящих фенечки волосатых подростков. И что Москва стала городом, опасным для жизни. Можно было сделать вывод, что горбачевская реформация кончилась полным крахом, наступают времена, еще более грозные, чем тихий, обманчивый застой.
Сейчас кроме Валерии Новодворской, главной революционерки тех лет, вряд ли кто и вспомнит о том, что чувствовали люди в том душном августе 1988 года, когда заголовки официальных газет пестрели проклятиями в адрес провокаторов из «Демократического союза». Уже в октябре все это реакционное движение было сметено единым кадровым решением: на пенсию ушло большое число старых партократов во главе с формальным главой государства Андреем Громыко. Советский Союз рванулся мощно вперед навстречу кампании выборов в Советы всех уровней, включая Первый съезд народных депутатов, навстречу реальной политической свободе и… собственной гибели. Разумеется, о том, что в августе 1988 года где-то на Пушке и Гоголях гоняли демонстрантов и хиппарей, а москвичи хоронили перестройку, уже мало кто когда-либо вспоминал.
Вспоминаю я об этом только для очевидной аналогии с днем сегодняшним. Наши нынешние летние крики о наступлении страшной реакции, сталинизма и даже фашизма даже не покажутся смешными, а просто забудутся уже осенью, когда власть, качнувшись вправо, снова будет вынуждена качнуться влево. Симптомы будущих перемен заметны уже сейчас. Вот уже возрождается после полугода небытия некий околовластный институт, которым теперь будет руководить относительно либеральный молодой чиновник. И, как сообщает пресса, чиновник этот собирается сотрудничать с большим кругом экспертов, включая преимущественно нелояльных.
Думаю, нелояльные теперь вообще войдут в моду. Руководитель другого института, опытный аппаратчик, претендент в главные идеологи прошлого президентства, предлагает созвать круглый стол — тоже, разумеется, с участием всех нелояльных, для обсуждения проблем политического устройства страны. А его прежний конкурент на идеологическом поле будет теперь курировать вопросы религии, и обозреватели говорят, что главная его задача состоит в том, чтобы несколько улучшить образ власти в обществе, слегка потускневший за месяцы летней реакции.
Конечно, главным признаком либерализации, если она все-таки состоится, явится тот самый обещанный президентом не слишком строгий приговор трем всем известным девочкам, которые, очень надеюсь, смогут провести ночь с 17 по 18 августа уже не на тюремных нарах. Но совершенно неизбежно после этого в либеральных СМИ начнется мощная антиклерикальная кампания с требованием окончательного решения церковного вопроса — а именно полноценного и стопроцентного отделения РПЦ от государства, школы, больницы, детского сада и, главное, телевидения и радио. Кампания начнется обязательно, тут уж ничего не поделаешь, но вот в какой мере примут в ней участие, скажем так, лояльные эксперты — вот это вопрос, разумеется, открытый.
В новой атмосфере дружбы и единения власти и общества, то есть лояльных и нелояльных экспертов, конечно, станут неуместными, и будут рано или поздно спущены на тормозах разные неприятные уголовные дела. Напротив, расцветет пышным цветом и обретет заслуженную популярность Общественное телевидение с популярными и смелыми телеведущими, бичующими пороки нашей жизни и консерватизм отдельных лояльных экспертов. Наконец, внимание аудитории будет приковано к выборам губернаторов и многочисленным скандалам, связанным с ними.
Между тем в тени этого процесса будет постепенно расти и усиливаться лагерь «новых недовольных» — тех, кто всерьез вложился в эту обманчивую «летнюю реакцию», понадеявшись, что она принесет долгожданное и немедленное избавление нашего Отечества от либерализма, феминизма и гомосексуализма. Эти люди еще скажут свое слово, и оно еще завоюет признание.
Но это всё впереди и за горами. И все может измениться в одночасье. Я верю, что история скрывает в себе многочисленные развилки, как «сад расходящихся тропок» Борхеса.
И тогда в августе 1988 года все могло пойти по-другому. Полицейская реакция не прекратилась бы осенью, Политбюро покинули бы не пожилые реакционеры, а Яковлев и Шеварднадзе, выборы в Советы прошли бы с многочисленными фальсификациями, а Ельцин по причинам, от него не зависящим, не смог бы стать народным депутатом. И сегодня выражение «перестройка-2» звучало бы совсем по-другому, просто как очередной обманный трюк реакционной власти.
И тем не менее существуют весомые факторы, по которым история стала развиваться так, как развивалась, и которые сегодня заставляют нас вновь произвести то же самое движение по спирали. И эти факторы просты. Трудно долго играть роль Торквемады, если в душе ты — давно Джордано Бруно. Если моральный консенсус в свою поддержку приходится формировать за счет людей, психологически тебе чуждых, а интеллектуально, мягко говоря, недалеких. Если всё, что ты делаешь, ты делаешь как бы в кредит под данные обществу самые радужные либеральные обещания.
Так что, мне кажется, и эта страница истории будет перевернута. И начнется какой-то новый этап нашей жизни с совсем новыми отрицательными и положительными персонажами. Но боюсь, что со старыми экспертами.
