Соблазн, случившийся при формировании экспертного совета при правительстве России, — ряд экспертов узнал о своем назначении из газет, и это породило удивление тем, как без меня меня женили, — наводит на мысль, что прежде, нежели устраивать Открытое правительство, неплохо было бы иметь просто правительство. Очень желательным признаком последнего является, в частности, исправно работающий аппарат с четким документооборотом, при котором невозможны такие ляпы. Exofficio ведавший начинанием и.о. директора департамента аппарата правительства М.А. Герман, вероятно, очень прогрессивен и креативен, но явно не apparatchik. Между тем данное слово при М.С. Горбачеве, сделавшееся международным и при том весьма ругательным, с ходом времени свою ругательность поутратило. Присущая apparatchiks четкая штабная культура теперь признается вещью небесполезной. Что после виденного нами разнообразного бардака даже и естественно.
К составу ЭС предъявлять претензии было бы не совсем корректно, хотя известная односторонность не может не бросаться в глаза. Отобранные в аппарате правительства 190 экспертов частью представляют собой приближенных купцов (хотя порой весьма экзотических, кроме купца Меламеда из гнезда Чубайсова, есть еще купец Меламед, занимающийся драйв-менеджментом), частью — весьма многочисленных профессоров ВШЭ, предводительствуемых неустанным в своем драйве Я.И. Кузьминовым, частью — прогрессивных общественных деятелей, с которыми, собственно, и случилось, что их женили. С другой стороны, если считать, что речь идет о ближней раде, то людей в раду подбирают себе по вкусу и по задачам, не обязательно заботясь о широчайшей представительности. Когда формирующему состав рады нравится попадья, он совершенно не обязан для вящего баланса включать в раду также и попову дочку. К тому же нам обещают, что это только начало, а еще две сотни душ будут набирать по многоступенчатой хитроумной системе — «Сначала по 10 номинантов выдвинут региональные и федеральные власти, Общественная палата, РАН, политические партии и 20 ведущих российских вузов — всего не более 2 тыс. человек. Лица, вошедшие в предварительный список, будут голосовать друг за друга и в итоге определят состав второй половины совета». Затем сложно расписанную пулю конфирмует премьер-министр. Так будет достигнута представительность.
Можно хоть так, хоть эдак, неясно лишь, в какой мере будет работоспособным столь многочисленное и сложносоставное собрание. Если будет — то посрамит разом и князя Бисмарка, и Паркинсона с его законами. Князю приписывается фраза «Hundert sechzig Professoren — Vaterland, dubist verloren» (160 профессоров — отечество, ты погибло), а тут даже Hundertneunzig. В другом варианте гибель преданного таким образом отечества обеспечивалась тремястами адвокатами и тремястами профессорами, но смысл примерно тот же. При этом у Бисмарка был все-таки некоторый перебор, поскольку речь шла о немецком предпарламенте 1848 года, а в учреждениях такого типа наряду с компетентностью членов законодательного собрания важна и его представительность. Отчего проистекает и многочисленность. Хотя бы и в ущерб компетентности.
В случае с ЭС при правительстве нет задачи созвать учреждение парламентского типа, которое дублировало бы Думу, поэтому общая численность собрания, практически равного Думе по числу членов, производит большое впечатление. Это не говоря о том, что законов Паркинсона никто не отменял. Выработку реальных экспертных решений невозможно производить столь многочисленным советом. Великий народный хурал из 400 душ не может быть работающей корпорацией, то ли это будет декоративное прикрытие для действительно приближенных лиц, т.е. собственно Ближней Рады, то ли вообще непонятно чем. Если речь идет о том, чтобы ввести в ЭС всех, кто в принципе может быть одноразово приглашен в качестве компетентного лица для решения некоторой проблемы — так ведь ничто не мешает в данном конкретном случае взять и одноразово пригласить. Так всегда и делается.
В настоящем же варианте создаваемая гигарада по преимуществу вызывает в памяти повесть «Созвездие козлотура», где республиканская газета «Красные субтропики» справедливо критиковала «гигантоманию, характерную для невозвратных времен культа личности».
