Есть анекдот про мужскую и женскую логику, имеющий — особенно во второй части — самое непосредственное отношение к происходящему здесь и сейчас.
Двое мужчин, обменявшись впечатлениями о даме, отказавшей в телесной близости им обоим, хором выносят ей приговор одним-единственным нецензурным словом на букву «б», обозначающим особу легкого поведения. Это мужская логика — и так отставные политики и изгнанные из-под кремлевской стены политконсультанты судят о не ответившей им взаимностью (или, вернее, с некоторых пор переставшей отвечать им взаимностью) власти. Но вторая половина анекдота — про женскую логику, повторяю, куда актуальнее.
Муж просит жену не кричать на него. В ответ на что она разражается следующим монологом: «Так, значит, я на тебя кричу? Может, ты еще скажешь, что я на тебя гавкаю? Может, ты скажешь, что я на тебя лаю? Может, ты скажешь, что я собака?.. Мама, мой муж только что обозвал меня сукой!» Вот эту-то женскую логику (в терминах только что рассказанного анекдота, феминисток прошу не дергаться) и взяли на вооружение люди, именующие себя оппозицией. Взяли на вооружение — и запустили вирусным маркетингом в СМИ и в социальные сети, где всё та же экзальтация и всё та же эскалация экзальтации прирастает все новыми и новыми градусами — в разы, если не на порядки.
Вот подготовили и приняли закон об особом статусе некоммерческих общественных организаций с зарубежным капиталом. Довольно разумный закон, в который вкралась, однако, стилистически неудачная формулировка «иностранный агент». Формулировка вообще-то точная, однако будящая нежелательные ассоциации. Вот и надо было в процессе обсуждения законопроекта спокойным голосом указать на необходимость подыскать какое-то иное определение (хотя, положим, «иностранный наемник» звучал бы еще хуже). Однако вместо этого жена принялась кричать на мужа и жаловаться маме (Западу) на то, что ее обозвали сукой. Но так ее, во-первых, никто не обзывал, а во-вторых, для кого мама, а для кого и теща.
Статус «иностранного агента» тут же сравнили ни больше ни меньше с желтыми звездами, которые обязаны были носить евреи в нацистской Германии и захваченных ею странах, перед тем как проследовать по предписанному пути — депортация, лагерь, газовая камера (на что, впрочем, нынешняя «жена» намекает тоже). Но ведь желтую звезду как знак «вмененной идентичности» нельзя было снять под страхом смерти, не правда ли? А избавиться от статуса «иностранного агента» всегда может как сама организация (отказавшись от зарубежного финансирования), так и любой из ее сотрудников, просто-напросто уйдя с недурно оплачиваемой работы. Так что экзальтированное сравнение хромает по ключевому параметру. Но есть тут и два привходящих этических момента.
Во-первых, сравнение это оскорбляет память подлинных жертв Холокоста (причем подобным образом дело обстоит и с примерами, о которых речь пойдет дальше, но я этого уже специально оговаривать не буду). Во-вторых, оно крайне скверно коннотирует с национальным составом сотрудников некоммерческих организаций, да и участников столичных акций протеста. Вы всё же разберитесь для начала, какой именно «вмененной идентичности» вам стоит бояться больше.
Весь букет июльских законов наша «жена» уже успела окрестить новым 1937 годом — то ли уже наступившим, то ли непосредственной подготовкой к нему. О наступлении Большого Террора (прямо по Конквесту) уже вовсю визжат — по принадлежащим государству радиостанциям в том числе. Меж тем, как уже было подмечено (причем не мною), наступи у нас новый 1937 год, ну или хотя бы новый 1935-й, — кто бы вас с вашим визгом пустил на государственное радио? Да и на любое другое. Да и сами, поди, притихли бы в тряпочку.
Я бы, в свою очередь, сравнил июльские законы с прошедшей, почему-то не вызвав шума, информацией о принятии полицией на вооружение воланометов, которые в случае возникновения беспорядков будут обстреливать толпу воланами типа бадминтонных. Ну, я не главный специалист по этой спортивной игре, но вполне допускаю, что получить воланом по лбу достаточно неприятно. Но всё же не Новочеркасск и не Тяньаньмэнь; ужас, конечно, как сказано в другом анекдоте, но не ужас-ужас-ужас. Вот и букет июльских законов точь-в-точь таков же.
Эскалация экзальтации по принципу «Мама, он обозвал меня сукой!» особенно наглядно проявляется в истории с Пуськами. Их уже успели сравнить с Иосифом Бродским, с Джордано Бруно, Галилео Галилеем и Николаем Коперником (здесь особенно отличилась Юлия Латынина, уже не в первый раз публично и печатно выразившая уверенность в том, что Коперника сожгли на костре), с Жанной Д’Арк, со святыми великомученицами — всеми сразу — и, наконец, с Иисусом Христом… Аналогичная эскалация экзальтации (только с противоположным знаком) проведена по отношению к патриарху Кириллу.
И опять-таки история неприятная. Некрасиво или как минимум не слишком красиво в ней выглядят все. И как выпутаться из нее без потери лица — не совсем очевидно. Может быть, подсудимым — и тем, кто ответственно борется за смягчение их участи, — стоило бы начать с того, чтобы прогнать нынешних адвокатов и нанять других, настоящих. Может быть, следовало, сыграв на опережение, проявить милосердие РПЦ. Или независимому суду. Или верховной власти… Но в любом случае: НЕ НАДО НА НАС КРИЧАТЬ.
У «кричащей жены» сегодня два оружия: сам по себе крик с бесконечной эскалацией экзальтации и, так сказать, повестка крика. То есть скандал как таковой — и всё новые поводы для него. Поводы чаще всего надуманные, пустячные (хочется скаламбурить: пусечные), однако среди них попадаются и серьезные — тот же Крымск, например, про который кричали, кстати, на удивление недолго. Поводы подчас откровенно провокационные — вроде панически-ликующих ожиданий осенних экономических потрясений. Поводы откровенно смехотворные — вроде игры в петанк, затеянной, кстати, одним из самых здравомыслящих журналистов либерального лагеря…
Поводы самые разные — а вот реакция на них одинаковая: крик во всю мощь, во все горло, с экзальтацией во имя экзальтации и с эскалацией во имя эскалации. Крик, в силу своей предельной, в силу своей во всех случаях одинаково предельной надрывности исключающий возможность хоть сколько-нибудь конструктивного диалога с безобразно скандалящей «женой». Поэтому еще раз (и вновь, и вновь): НЕ НАДО НА НАС КРИЧАТЬ.
