Пока Москва шумит по поводу Pussy Riot, выстроенная за нулевые годы вертикаль регионального управления постепенно начинает давать сбои. Обсуждаются два случая: Татарстан, где ужесточаются правила регистрации для религиозных объединений, и Краснодарский край, губернатор которого Александр Ткачев высказался за необходимость создания региональной милиции, состоящей из казаков, для отражения нелегальной миграции с Северного Кавказа. Очевидно, что выборы глав субъектов федерации, которые стартуют осенью, неизбежно внесут дополнительный элемент дестабилизации. Выборы вообще всегда поднимают градус политической напряженности, и можно себе представить, что если Москва за годы «нулевой» стабильности устала от политического однообразия и предсказуемости, то насколько же устали регионы.
Так что политических неожиданностей будет много. Поскольку миграция становится одним из факторов напряженности среди населения, то, вне всякого сомнения, мы будем свидетелями попыток самостоятельного решения этой проблемы действующими губернаторами, которым придется искать признания своих будущих избирателей. Окрики из центра в этой ситуации будут только работать на популярность политика, который может решиться на жесткие действия.
Так что вертикаль, какими бы мерами ее не удерживать, едва ли сохранится в неизменности, и случай непотопляемого Ткачева свидетельствует об этом с полной определенностью. Думаю, к началу следующего года мы забудем о многом из того, что сегодня леденит нам душу. Новостные сводки будут пестреть именами региональных начальников, которые отважились сделать что-нибудь резкое и смелое наперекор Москве и директивам из центра. Либеральные политологи снова начнут говорить о наступлении эры неизбежной регионализации и федерализации, причем вину за все неприятное вновь, как и в былые времена, возложат на неуступчивость центра, который упорно не давал самостоятельности регионам, давил инициативу, зажимал оппозицию…
Рано или поздно тряхнет наши мусульманские регионы, где обязательно начнется какое-нибудь демократическое движение с зелеными флагами, а потом еще и возникнут трения кавказских республик с русскими соседями. В общем, второй раунд нашей «перестройки-2» неизбежно наступит, надеюсь, что до третьего раунда все же не дойдет и негативные процессы так или иначе будут пресечены, скорее всего, законодательным образом.
Конечно, предсказуемая неудача второго раунда приведет к новому валу дискуссий о политической культуре России: что это такое, неужели страна обречена колебаться между застоем и смутой, между реакцией и анархией. Опять одни публицисты обвинят во всем проклятые традиции самодержавия, православную церковь, другие — модные западные идеи, весь пантеон модернизационной мысли в целом и премьер-министра Д.А. Медведева персонально.
Между тем следовало бы просто задаться вопросом: насколько в принципе подходит для России нынешняя модель исполнительной власти в субъектах федерации? Откуда вообще появилась идея, что большой начальник в регионе — это какой-то оплот свободы и демократии в том случае, если он только избран на свою должность? Увы, идея сделать ставку на губернаторов как независимых от легислатуры начальников восходит к тем же 1990-м годам, когда у нас было принято любить все американское. Вот и решили, что в каждом регионе должен быть свой начальник, а в 1996 году Конституционный суд даже запретил региональным руководителям выбираться законодательным собранием, что не помешало тому же суду впоследствии разрешить тем же начальникам вообще не избираться. Никто, однако, не придал значения простому обстоятельству, что в Америке произвол губернаторов ограничен независимостью судебной власти и очень широким местным самоуправлением.
Разумеется, получив в 1990-е в подарок от «перестройки» фигуру регионального босса, Россия превратилась в федерацию региональных начальников, которые вскоре стали весьма влиятельной силой в стране, с которой приходилось считаться Кремлю. Тем более что из тех же самых начальников стала состоять верхняя палата Федерального собрания. Так что ничего особо демократического в этом институте не было: но в 1990-е на самом деле мало говорили и думали о демократии, а гораздо больше — о переходе к рынку, для осуществления которого нужна жесткая длань какого-нибудь начальника. Так что, как мне уже доводилось писать в «Известиях», Путин, отменив выборность губернаторов, просто до конца реализовал заветы 1990-х годов.
Но если отмена выборности губернаторов еще имела свою логику, то возвращение этих выборов, на мой взгляд, было лишено логики вовсе. Никакого реального федерализма с региональными баронами мы не получим, а просто заимеем еще одну проблему с управляемостью, которую потом все равно придется решать какими-то чрезвычайными мерами пожарного характера. А вместо того чтобы принимать поспешные решения, стоило бы обратить внимание на другие федерации, например германскую, где нет вообще никаких губернаторов, а есть избираемые ландтагами правительства земель, или, еще лучше, на Индию, в которой назначаемые президентом губернаторы формируют правительство штата из состава победившей на местных выборах партии.
Вот тогда бы и в самом деле получили бы федерализм, но не сильных людей на местах, а хотя бы — местных элит, способных объединиться в мощные общефедеральные партии. Наверное, не все эти партии состояли бы из самых симпатичных людей, но у них не было бы, по крайней мере, поползновений объявить весь регион своей вотчиной, чтобы потом передавать его по наследству своим преемникам вместе с приватизированной собственностью.
Надеюсь, что рано или поздно мы придем к чему-то более цивилизованному, а пока нам предстоит всласть наговориться на тему о нашей неспособности к свободе и о чуждости нам демократии. Заголовки умных научных статей в толстых журналах, которые будут у всех на слуху года через два, я готов цитировать уже сейчас.
